Черное дерево

Джип катился по каменистой и пыльной равнине. Солнце застыло высоко в небе и под его обжигающими лучами кабина раскалилась настолько, что мысли путались, возникало странное ощущение, будто воздуха не хватало, а тот, что вдыхали буквально обжигал легкие.

– Какая температура сейчас? – вяло поинтересовался Давид.

– Не знаю… Но не далеко отсюда, в Азизиа, зарегистрировали самую высокую на Земле температуру: семьдесят градусов по Цельсию.

– Нужно остановиться, дать мотору передохнуть… Того и гляди, что вот–вот расплавится, – она попыталась улыбнуться. – И если не он, то мы точно…

Остановились у подножия высокой дюны, при помощи нескольких алюминиевых трубок и большого куска брезента соорудили навес, в тени которого спрятали машину и сами укрылись от полуденного солнца.

– Я смотрю, ты хорошо подготовилась, – прокомментировал Давид, увидев, как Миранда достала из багажника газовый баллон и маленькую плиту, а также несколько банок с консервами.

Она взглянула на него и улыбнулась:

– Спасибо, но все равно придется охотиться, – сказала она. – Вечером, когда жара спадет, появятся зайцы, куропатки, может быть и газели…

Хотела еще что–то добавить, но вдруг замерла, подняв голову и смотря на какую–то маленькую точку на склоне далекой дюны, которую на таком расстоянии можно было легко принять за одинокий куст или деревце. Но точка двигалась и перемещалась в их направлении, вскоре уже можно было разглядеть, что это шел человек.

– Кто–то идет, и не знаю, как он выдерживает такое солнце, оно должно было его убить.

Они внимательно следили за приближающейся фигурой. Еда тем временем грелась на газовой плите. Миранда пошла к джипу, вынула из багажника тяжелый «Ремингтон» и охотничье двуствольное ружье, зарядила оба и, повернувшись к Давиду, спросила:

– Который предпочитаешь?

Он неопределенно пожал плечами.

А человек приближался, шел осторожно, поглядывая на джип со смешанным выражением любопытства и страха.

Это был высокий и чрезвычайно худой негр – кожа и кости, в прямом смысле этого выражения, лицо его было иссечено параллельными шрамами и, несмотря на то, что он выглядел как человек еще достаточно молодой, спина у него была согнута, словно он нес тяжелый груз. Одет он был в какие–то грязные лохмотья, давно уже потерявшие всякую форму и цвет, с плеча свисал порванный мешок с зерном и мятая «хирба» из козьей шкуры с остатками воды, но почти уже пустая.

– Салам алейкум ва Рахмат Аллах, – пробормотал он, подойдя ближе, но оставаясь стоять под солнцем.

– Ассалам алейкум, – ответила Миранда, жестом показывая, что он может занять место рядом с ними.

Но африканец остался там, где стоял, не шевелясь, выражение лица у него было немного растерянное.

– Садись! – Давид положил ладонь на песок рядом с собой.

Но тот в нерешительности продолжал стоять, потом сказал:

– Не могу. Я «беллах».

Давид вопросительно взглянул на Миранду.

– Раса рабов…– ответила она – Им запрещено сидеть рядом с господами.

– Ты что, не заметил? – удивленно спросил негр.

– Все люди одинаковые, – ответил Давид. – В моей стране между людьми нет различий.

Было видно, что африканец не поверил ему, но, в конце концов, после очередного приглашения, решился, нагнув голову, вошел в тень под навес и сел на песок. Несколько секунд смущенно молчал, но потом не удержался и спросил:

– В твоей стране я был бы таким же, как ты.

– Конечно… Там все люди свободны.

– И нет рабов?

– Нет.

– И хозяев нет?

– Само собой.

– Такого быть не может, – он убежденно закачал головой.

Миранда тем временем наполнила оловянные тарелки и одну протянула «гостю».

– Да, такое возможно, – возразила она. – Далеко от этой пустыни, там нет ни рабов, ни хозяев… там нет расы «беллах».

Африканец не решался взять у нее тарелку, и она некоторое время держала ее навесу, в протянутой руке.

– Тебе не нравится мясо?

– Никогда не пробовал его. И никогда не ел вместе с господами…

– Мы не твои господа и не твои хозяева, – возразила Миранда тоном, не допускающим возражений. – Ешь!

«Беллах» не смог долее терпеть и принялся поглощать содержимое тарелки с необыкновенной быстротой, не пользуясь никакими приборами, а используя лишь собственные пальцы, и каждый раз, как ему предлагали добавку, от удивления широко открывал глаза, но не отказывался.

Когда наконец–то он насытился, а это стоило некоторого труда и дополнительных консервов, то громко рыгнул и решил представиться.

– Меня зовут Могамед, и я сам, и мои предки – все мы были рабами туарегов, – сказал он. – Мне стоит большого труда поверить, что где–то не существует рабов.

– Но ты можешь выкупить свободу у хозяина и стать таким, как он, не правда ли? – указала Миранда. – В нашем мире все выглядит так, будто мы выкупили свою свободу. У кого–то и давно…

– И кто тогда исполняет тяжелую работу? – спросил он.

– Богатые нанимают слуг и платят им за их работу. Но если те не получают достаточно денег или с ними обращаются плохо, то могут уйти к другому хозяину.