Черное эхо

— Я не знаю вас. Я знаю о вас, — ответила она. Она на миг умолкла, чтобы собраться с мыслями. — Вы институциональный человек, детектив Босх. Вся ваша жизнь связана с социальными институтами. Сначала приют, дома приемных родителей. Потом армия. Потом полиция. Вы никогда не выходили за пределы той или иной институциональной системы. Один ущербный социальный институт за другим. — Она отпила воды, как будто раздумывая, продолжать ли дальше. Потом продолжила: — Иероним Босх... Единственная вещь, которой вас снабдила мать, — это имя живописца, умершего пять с лишним веков назад. Но я могу себе представить, что перед реальной чертовщиной, выпавшей на вашу долю, та эксцентричная чепуха из причудливых видений, которую он писал, выглядит Диснейлендом. Ваша мать была одинока. Ей пришлось отдать вас в приют. Вы выросли в приемных семьях, интернатах. Вы сумели там не пропасть. Вы выжили во Вьетнаме и удержались в полицейском департаменте. Пока по крайней мере. Но вы там чужой среди своих. Вы сумели продвинуться до городского отдела ограблений и убийств, но и там всегда были чужаком. Вы всегда все делали по-своему, и в конце концов вас за это выпихнули.

Она медленно допила стакан, по-видимому, желая дать Босху возможность прервать ее рассуждения. Он этого не сделал.

— Для этого вам хватило всего одной ошибки, — снова заговорила она. — В прошлом году вы убили человека. Он сам был убийцей, но это не меняло дела. Согласно отчетам, вы решили, что он потянулся под подушку за пистолетом. Оказалось, что он потянулся за своим париком. Ситуация почти комическая, но служба внутренних расследований нашла свидетельницу, которая показала, будто упомянула заранее, что подозреваемый держал накладные волосы под подушкой. Поскольку она была уличной проституткой, достоверность ее показаний была под вопросом. Их оказалось недостаточно, чтобы совсем вышвырнуть вас с работы, но это стоило вам должности. Теперь вы работаете в Голливуде, в отделении, которое большинство людей в управлении называют помойкой.

Голос ее сделался тише и сошел на нет. Тирада ее изнурила. Босх ничего не отвечал, и наступило долгое молчание. Официантка курсировала мимо кабинки, но почла за лучшее не вмешиваться.

— Когда вернетесь обратно в офис, — проговорил он наконец, — попросите Рурка сделать еще один звонок. Он снял меня с дела, он может вернуть меня обратно.

— Я не могу этого сделать. Он не станет.

— Станет-станет, и скажите, что на это у него есть время только до завтра.

— А не то? Что вы можете поделать? Поймите... давайте смотреть правде в глаза. С вашим послужным списком вы к завтрашнему дню будете вообще временно отстранены. После разговора с Рурком Паундз, вероятно, сразу же позвонил в СВР, если только Рурк сам этого не сделал.

— Не имеет значения. Передайте Рурку: либо завтра утром я кое-что услышу, либо завтра же он прочтет в «Таймс» интересный материал. О том, как человек, подозреваемый в крупном преступлении — объект слежки ФБР, — был убит прямо у Бюро под носом, унеся с собой в могилу информацию о том, как было осуществлено нашумевшее подземное ограбление Уэстлендского банка. Возможно, не все факты будут точны или расставлены в правильном порядке, но они будут достаточно близки к истине. Что более важно, это будет качественный материал. И он поднимет волну до самого Вашингтона. Помимо того, что он станет шоком, он будет еще и хорошим предупреждением для тех, кто укокошил Медоуза. И тогда вам их уже никогда не найти. А за Рурком навсегда останется репутация человека, который их прошляпил.

Она смотрела на него, отстраненно качая головой, будто находилась где-то далеко.

— Не мне решать. Мне придется пойти к нему и передать ваши слова. Но будь решение за мной, я бы сказала, что вы блефуете. И открыто объявляю вам сейчас, что именно это посоветую ему сделать.

— Это не блеф. Вы же меня проверяли, сами знаете. Я отправлюсь в СМИ, и СМИ меня выслушают, и им это понравится. Пораскиньте мозгами. Вы обязаны сказать ему, что это не блеф. Мне нечего терять. А он ничего не потеряет, возвратив меня обратно.

Он встал и начал выбираться из-за стола. Потом остановился и бросил на стол пару долларовых бумажек.

— У вас есть мое досье. Вы знаете, где меня найти.

— Да, знаем, — кивнула она. Потом окликнула: — Эй, Босх!

Он обернулся.

— А та проститутка, она сказала правду? Насчет подушки.

— А разве они говорят что-то другое?

* * *

Босх припарковался на стоянке позади полицейского участка на Уилкокс-авеню и не бросал сигарету до тех пор, пока не подошел к задней двери. Раздавил бычок об асфальт и вошел внутрь, оставляя позади запах рвоты, доносившийся из зарешеченных окон с тыльной стороны участка, где находились камеры. В заднем коридоре, дожидаясь его, большими шагами прохаживался Джерри Эдгар.

— Гарри, нас срочно вызывает «шеф-повар».

— Угу, насчет чего?