Черное эхо

Они шли в темноте, изредка пользуясь фонарями. Медоуз был впереди, и так они двигались, пока не достигли тупика. Медоуз потыкал вокруг этого места и в земляном полу обнаружил скрытый люк. Он поддел крышку, и «крысы» перевалились на нижний уровень лабиринта. Медоуз безмолвно указал в одну сторону и пополз туда. Босх знал, что на его долю остается другой коридор. Каждому предстояло с этого момента остаться в одиночестве, если только впереди не поджидали вьетконговцы. Проход, по которому двинулся Босх, представлял собой замысловато вьющийся коридор, в котором было тепло, как в бане. Пахло сыростью и немного выгребной ямой. Он учуял запах пропавшего солдата прежде, чем увидел его. Тот, мертвый, сидел посреди туннеля – ноги вытянуты и расставлены, носки ботинок торчат вверх, – прислоненный к опорному столбу. Кусок проволоки, на дюйм врезаясь в его шею, был обмотан вокруг столба, удерживая тело неподвижно. Опасаясь капкана, Босх не стал его трогать. Он провел лучом фонарика по ране на шее и вниз, по передней части тела, вдоль засохшего кровавого следа. На мертвом была зеленая майка, спереди белой краской было выведено по трафарету его имя. Под кровью на груди можно было разобрать: «Эл Крофтон». В засохшей крови вязли мухи, и у Босха на миг мелькнула мысль: как это они добрались на такую глубину? Он скользнул лучом фонарика вниз, к ногам мертвого солдата, и увидел, что там все было черно от запекшейся крови. Брюки были разодраны, и Крофтон выглядел так, словно его терзал дикий зверь. Глаза Босха начал разъедать заструившийся пот, дыхание сделалось громче и чаще, чем ему бы хотелось. Он тут же осознал это, но понял также и то, что ничего не может с этим поделать. Левая рука Крофтона ладонью вверх лежала на земле. Босх посветил туда и увидел на ней кровавую кучку, в которой опознал половой орган. Он подавил сильнейший рвотный позыв и закрыл рот руками. Это не помогало. Он терял контроль над собой. Он проигрывал. Ему было двадцать лет, и он испугался. Стены туннеля начали давить и наваливаться. Босх откатился от тела, выронив фонарь, луч которого так и остался нацелен на Крофтона. Он пнул ногой земляную стену туннеля и скрючился в позе эмбриона. Пот, заливавший его глаза, сменился слезами. Вскоре все тело Босха начали раздирать рыдания, и казалось, что шум эхом разносится в темноте во всех направлениях – прямиком туда, где сидел и поджидал вьетконговец. Прямиком в ад.

Часть II Понедельник, 21 мая

Босх проснулся в своем сторожевом кресле около четырех утра. Засыпая, он оставил раздвижную стеклянную дверь на крыльцо открытой, и теперь ветры с Санта-Аны трепали занавески, которые, вздуваясь, парили над комнатой подобно неким призракам. От теплого ветра и тяжелых видений он вспотел во сне. Затем тот же ветер высушил влагу на теле, которая засохла, будто соляная корка. Босх вышел на крыльцо и, облокотившись на деревянное ограждение, стал смотреть вниз, на огни Долины. Прожектора Юниверсал-Сити давно погасли, и со стороны идущей через перевал автострады не слышался шум движения. Откуда-то издалека, возможно, из Глендейла, донесся рокочущий звук вертолета. Босх поискал глазами и увидел движущийся далеко в низине красный свет. Он не кружил, и не было луча прожектора. Это был не полицейский вертолет. Затем Гарри показалось, что он улавливает легкий, но отчетливо горький запах малатиона[17].

Он вернулся в дом и задвинул стеклянную дверь. Подумал было о постели, но понял, что в эту ночь больше не уснет. С Босхом такое бывало нередко. Сон приходил рано, но длился недолго. Или не приходил до самого рассвета, пока выплывающее солнце не начинало мягко окрашивать подернутые утренним туманом вершины гор.

В свое время Гарри лежал в клинике при Министерстве по делам ветеранов, в Сепульведе, лечился по поводу расстройства сна. Но психиатры не смогли ему помочь. Они сказали, что он не может выйти из цикла. Что его мучительные сны будут переходить в длительные, подобные трансу периоды глубокого забытья. За этим будут следовать месяцы бессонницы, когда разум дает защитную реакцию на те ужасы, которые поджидают во сне. Днем ваш разум, сказал врач, подавляет те страхи и тревоги, которые вы испытываете по поводу пережитого на войне. Прежде чем перейти к спокойному сну, вы должны утихомирить эти чувства в часы бодрствования. Невозможно заклеить раненую душу лейкопластырем.