Черное эхо

– Ну ладно, – улыбнулся Шарки. – А может, у вас дома найдется пиво? Тогда вам не придется его покупать. Просто угостить кого-то пивом – это же не преступление.

– Ну…

– Я не задержусь надолго. Мы просто могли бы помочь друг другу малость расслабиться, понимаете?

Мужчина снова оглядел парковку перед магазином. Никто за ними не наблюдал. Шарки подумал, что теперь он его заарканил.

– Ладно, – сказал человек. – Я могу потом привезти тебя сюда же, если хочешь.

– Ага. Это будет классно.

По бульвару Санта-Моника они проехали на восток до Флореса, а затем пару кварталов к югу, к жилому массиву из таун-хаусов. Шарки ни разу не обернулся и не попытался посмотреть, что делается позади машины. Он знал, что двое его приятелей должны следовать за ними. Машина подкатила к запертым воротам одного из частных владений, от которых у мужчины оказался ключ и которые, пропустив их, снова задвинулись. Затем они вошли в дом.

– Меня зовут Джек, – сказал мужчина. – Что тебе принести выпить?

– А я Фил. У вас не найдется чего поесть? Я вообще-то немного голоден. – Шарки огляделся в поисках наружной видеокамеры и кнопки, которая бы автоматически отпирала ворота. Дом был обставлен преимущественно светлой мебелью, которая стояла тоже на светлом, молочного оттенка, ковре. – Приятная квартирка.

– Спасибо. Пойду взгляну, что у меня есть. Если хочешь постирать одежду, можно это устроить, пока ты здесь. Знаешь, я не слишком часто этим занимаюсь. Но когда есть возможность кому-то помочь, стараюсь сделать.

Парень прошел за ним на кухню. Коробка сигнализации находилась здесь, на стене, рядом с телефоном. Когда Джек открыл холодильник и сунул туда голову в поисках съестного, Шарки нажал кнопку, открывая наружные ворота. Джек ничего не заметил.

– У меня есть тунец. И я могу сделать из него салат. Сколько времени ты провел на улице? Я не стану называть тебя Филом. Если не хочешь называть свое настоящее имя, ну и не надо.

– М-м… тунец – это было бы неплохо. Не слишком долго.

– Ты чистый?

– Да, конечно. Я в порядке.

– Мы примем меры предосторожности.

Настал решающий момент. Шарки шагнул назад, в прихожую. Джек недоуменно обернулся к нему из-за холодильника – с пластмассовой миской в руке и слегка приоткрытым ртом. Шарки показалось, что на лице у него мелькнуло выражение понимания, как если бы он догадался, что сейчас произойдет. Шарки крутанул ставший бесполезным засов и открыл дверь. В дом ввалились Пожар и Амулет.

– Эй, в чем дело? – воскликнул Джек, но без уверенности в голосе. Он выскочил в холл, и Пожар, который был из них четверых самым крупным, ударил его кулаком в переносицу. Раздался звук ломающегося карандаша, пластмассовая миска с тунцом шмякнулась на пол, и на молочного оттенка ковре стало очень много крови.

Часть III Вторник, 22 мая

Элинор Уиш позвонила вновь во вторник утром, когда Гарри Босх в ванной перед зеркалом возился со своим галстуком. Она предложила встретиться в кофейне в Уэствуде, а уже оттуда отправиться в Бюро. Босх ранее уже выпил две чашки кофе, но сказал, что придет. Положив трубку, он застегнул верхнюю пуговицу на своей белой рубашке и мягко, аккуратно затянул галстук. Он не помнил, когда в последний раз уделял столько внимания деталям своего туалета.

Когда прибыл в назначенное место, его коллега уже сидела за одним из столиков-кабинок, выстроившихся перед выходящими на улицу окнами. Обе руки ее со спокойным довольством покоились на стоящем перед ней стакане с водой. Рядом стояла отодвинутая в сторону тарелка с бумажной оберткой от сдобной булочки. Когда Гарри сел на соседний стул, она улыбнулась ему беглой вежливой улыбкой и махнула официантке.

– Просто кофе, – сказал Босх.

– Вы уже поели? – спросила Уиш, когда официантка, приняв заказ, удалилась.

– Вообще-то нет. Но я не голоден.

– Замечаю, что вы не слишком-то много едите.

Это прозвучало у нее скорее по-матерински, чем как у детектива.

– Вы говорите от себя или от имени Рурка?

– От себя.

Официантка поставила на стол чашку кофе. Было слышно, как за соседним отгороженным столиком четверо коммивояжеров торгуются из-за счета. Босх пригубил горячий напиток.

– Я бы хотел, чтобы просьба ФБР о привлечении меня в помощь была положена на бумагу и подписана старшим специальным агентом, главой лос-анджелесского отделения.

Она задумалась на несколько секунд, поставила стакан и впервые за утро взглянула прямо на него. Глаза ее были такими темными, что по ним ничего нельзя было прочесть. В уголках этих глаз он заметил наметившуюся сеточку морщин. На подбородке виднелся маленький белый шрам в виде полумесяца, очень старый и почти незаметный. У Босха мелькнула мысль, беспокоят ли ее этот шрам и эти морщинки, как должны были бы, по его мнению, беспокоить большинство женщин. Казалось, что в ее лице присутствует легкий налет грусти, словно какая-то запрятанная внутри тайна нашла способ прорваться наружу. Возможно, просто усталость. Тем не менее, она была привлекательной женщиной. Босх определил ее возраст как чуть-чуть за тридцать.