Черное евангелие

— Тут, видимо, произошло недоразумение, — объяснял Аояма возмущенным репортерам. — Действительно, мы просили отдел виз и регистраций взять на заметку упомянутое лицо. Однако это вовсе не означает, что мы подозреваем его в убийстве. Телевизионная компания в данном случае по своему почину передала в эфир внутреннее распоряжение для работников отдела и истолковала распоряжение по-своему. Этим все, в том числе и вы, господа, были введены в заблуждение. Мы здесь ни при чем.

— Но позвольте, разве вы стали бы просить отдел виз и регистраций не выпускать человека за границу, если он не подозревается в каком-либо преступлении? — продолжали настаивать репортеры.

— Это ошибка отдела, это они решили, что мы его в чем-то подозреваем. Полиция не собиралась арестовывать этого человека. Нам просто надо было кое о чем расспросить священника как свидетеля по делу об убийстве стюардессы. Поэтому, естественно, его внезапный отъезд за границу затруднил бы следствие. Вот почему мы распорядились, на всякий случай…

— Вы говорите: свидетель? Но свидетели бывают разные, важные и второстепенные. К каким свидетелям относится священник Торбэк?

— Убитая бывала в церкви святого Гильома. Она также работала воспитательницей в их детском приюте. Об этом, господа, вам известно. Полиция хотела снять допрос со священника Торбэка, который, по-видимому, хорошо знал убитую. Но это не означает, что полиция подозревает в убийстве самого священника. Нас интересовала личная жизнь убитой. Это помогло бы расследованию.

— А священник Торбэк был допрошен?

— Нет, мы еще не успели это сделать.

— Почему?

— Необходимость получить свидетельские показания у этого священника возникла лишь в самые последние дни.

— Можно ли считать, что розыски пошли по новому пути?

— Пожалуй…

— Что же в этом деле нового?

— Пока я не могу этого сказать.

— Но можно считать, что дело сдвинулось с мертвой точки?

— Мы начали тщательное расследование этого преступления сразу же после того, как оно было совершено. Вы, господа, видимо, решили, что наши усилия ни к чему не привели. Однако наши оперативные органы вели все время розыск, и только сейчас мы можем прийти к каким-то выводам. Поэтому ни о какой мертвой точке не может быть и речи. Просто иногда развязка наступает быстро и эффективно, а иногда, как в данном случае, расследование идет медленно. Но, поверьте, мы прилагаем все усилия, чтобы распутать это дело.

— Следовательно, этот священник понадобился вам как свидетель только сейчас, когда вы установили новые факты?

— Это очень деликатный вопрос, и я не могу на него ответить.

— Значит, священник Торбэк не является подследственным лицом, а просто свидетелем?

— Да, именно так. Отдел виз и регистраций, не имея точных сведений, поступил очень опрометчиво, поэтому и получился такой казус.

В то время как Аояма отбивал атаки журналистов, Сано вместе с Ямагути уже мчались в церковь святого Гильома. Сано сообразил, что сообщение Аояма будет официозным, и решил не терять времени даром.

Сано один раз уже виделся со старшим священником церкви святого Гильома и уже считал себя его хорошим знакомым.

Когда они подъезжали к церкви, Ямагути толкнул Сано под локоть.

— Смотри, Фудзи-сан здесь.

— Что-о?!

Сано обернулся в ту сторону, куда указал Ямагути, но успел лишь заметить, что кто-то быстро скрыл-ся за углом церковной ограды. Однако он успел разглядеть знакомую фигуру сыщика.

— Вот гусь! — усмехнулся Сано. — Увидел машину с флажком газеты и спрятался.

— Теперь ясно, что главный узел тут! — решительно заявил Ямагути. — Если уж Фудзи шныряет поблизости, значит все нити дела сходятся сюда. Вчера он прикидывался невинной овечкой, а сейчас собственной персоной сидит тут в засаде.

Репортеры прошли за ограду и попросили встретившего их японца доложить о себе старшему священнику. Их сразу провели в приемную. Против ожидания все получилось очень просто.

Отец Билье вышел к ним с приветливой улыбкой.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал он по-японски и сам уселся за стол напротив репортеров. Одет он был в черную поношенную сутану. — Чем могу служить? — обратился он к репортерам. Такая деловитость, свойственная иностранцам, была как нельзя более кстати.

— Мы хотели бы повидать священника вашей церкви отца Торбэка. Нам нужно с ним поговорить.

— Отца Торбэка? — Старший священник удивленно посмотрел на Сано. — Такого священника в нашей церкви нет.

— Как так нет?

Тут уж журналисты с изумлением уставились па отца Билье.

— Разве Торбэк служит не в вашей церкви?

— Человека, носящего названную вами фамилию, в нашей церкви нет.

— Что за ерунда! — невольно вырвалось у Сано. — Отец Торбэк — это же ваш священник, а вы говорите — нет. Ведь все ваши прихожане это подтверждают.

— К сожалению, к тому, что я сказал, добавить ничего не имею.

Вот это здорово! Кажется, этот отец Билье просто издевается над ними. Сано опешил. Когда ложь произносится так бесстыдно, так откровенно, она подавляет. И лжет не кто-нибудь, а старший священник, который должен внушать своей пастве, что обман — это грех. Как же так?!