Черное и белое

Алекс видел, как святой отец медленно поднял на Смита глаза, они выражали глубокую задумчивость. Неожиданно, как бы продолжая свои мысли вслух, святой отец произнес:

— Да, самолюбие, клубок из всех разновидностей эгоизма… а сердце пусто… Самые счастливые люди — невежды. Позвольте, — уже совершенно ясно глядя на Смита, продолжал святой отец, — но что до вашей Элис, то к злополучному гранату я не имею ни малейшего отношения. А что касаемо религии… — глаза святого отца засмеялись, но лицо его оставалось неизменно спокойным. — Это лишь призыв к любви и к свободному богосотворчеству.

— Я фермер, и чтобы выращивать гусей, уток, кур не нужны мечтания о всеобщей любви. Достаточно и того, что я люблю свою жену и дочь. В жизни необходимы лишь несколько факторов для успеха — здоровье, крепкое тело, расчетливый ум, крепость нервов, твердые и ясные желания и пользование природой — едой, теплом, светом — всем, что она дает. Вот и все! И — никакого зла. И зачем эта ваша любовь ко всему сущему? Вы, священнослужители, столетиями молитесь, взывая к Богу, пытаясь искоренить Зло. И где же результат? Где он? Вы же говорите: «Господь всемогущ…». Если не так, поправьте меня, святой отец!

— Да, Он всемогущ.

— Но, если Он всемогущ — Он ответственен за зло и страдание мира. Следовательно, Он не благ. Вы сами противоречите себе, святой отец.

— Поймите, Смит, я не собираюсь сейчас навязывать вам, как вы говорите, утопические идеи — вы зрелый человек. Я выскажу лишь опыт, накопленный поколениями. Господь — это духотворящая власть, действующая во всех душах, не умолкающая даже в глубине демонических миров и направляющая миры к чему-то более совершенному, чем добро и более высокому, чем блаженство. У Бога — всеобъемлющая любовь и неиссякающее творчество слиты в одно. Поверьте, Смит, для Господа, который творит миры, галактики не составило бы ни малейшего труда создать сразу, предположим, людей добрых, любящих Бога, друг друга, честных, справедливых и покорных, подчиняющихся только Творцу. Но как эти люди были бы похожи на машины или рабов! Господь творит из себя, и Он — свободен. Свобода — это не хаос, а возможность различных выборов. И этой свободой Господь наделил всех, и ангелов — в том числе, чьим Творцом Он является. А результат выбора некоторых вы знаете, Смит — появился отступник, и за ним пошли многие. И бытие многих миров определилось отрицательным выбором, их утверждением только себя, и их богоотступничеством. Отсюда то, что мы называем Злом мира, отсюда страдание, отсюда жестокосердные законы и отсюда же то, что эти Зло и страдания преодолимы. Это произойдет не сразу же, не в мгновение ока, не чудом, не внешним вмешательством Божества, но длительным космическим путем изживания богоотступническими мирами их Злой воли.

— Но человек слаб, святой отец! Жизнь диктует ему свои законы, и у него нет выбора.

— У человека всегда есть выбор. Он свободен, и не нужно отказываться от личной воли, важен лишь выбор человека, голос его сердца, разума и не нужна слепая покорность религиозным силам, зависимость от них. Зависимость рождает невежество, а невежество приводит к рабству — религиозному рабству в том числе. Вот почему нужна свобода выбора, и Господь дал эту свободу каждому, он ждет не рабов в свой стан, а союзников. От человека требуется лишь малое — не допустить к себе Зло и принять добро.

— Поздравляю вас, святой отец! Вы ловко ушли от моего прямого вопроса о моей дочери Элис… И что, мы станем говорить между собой? Все, что вы наговорили — все воздушно, призрачно, — Смит посмотрел холодно и коварно, но вдруг поклонился святому отцу с насмешливой улыбкой, выпрямился и, не оборачиваясь, большими шагами пошел прочь…

Внезапно очередная порция света охватила сидящих в бараке. Шаман спал, держась руками за мешочки со снадобьями, что вызвало у Алекса невольную улыбку. Смит сидел прямо, вытянувшись в струнку, он сглотнул слюну — у него пересохло в горле, ослабил воротник и продолжил свой рассказ.