Чёрное и Белое (СИ)

Песня закончилась, началась другая. Мужской голос с лёгкой хрипотцой затянул балладу на английском языке. Олег остановился напротив Павла и с наигранной застенчивостью взглянул снизу вверх.

- Молодой человек, можно вас пригласить на медленный танец?

Не получив ответа, парень подошёл ещё ближе, положил руки на широкие плечи мужчины.

- Перестань... - ещё отговаривал Павел без всякой надежды, что его послушают.

Конечно, не послушают, а всё сделают совсем наоборот. Ещё полшага, и Олег приблизился так, что почти прикасался своим телом. В голубых глазах мнимая застенчивость исчезла под покровом неги, а руки змейками заскользили по плечам и обвили шею.

Душа Павла забеспокоилась ещё больше, занервничала. Запретное чувство выходило из-под контроля, готовое в полный голос провозгласить о своей независимости. Его ещё можно заглушить, приструнить, да только разуму сейчас было не до этого. Он стремительно терял контроль не только над чувством, но и над телом, внутри которого уже вибрировала мелкая дрожь, предвещая катастрофу.

- Обними меня, - выдохнул шёпот из приоткрытых полных губ.

Оторвать взгляд от этих губ было невозможно. И дрожь, что уже просачивалась на поверхность, остановить невозможно. Беспокойство прокатилось по нервам и плотной массой скопилось внизу живота. Сердце гулко отсчитывало мгновения до взрыва.

Мерзавец. Зачем он так делает?

- Зачем ты так делаешь? - эхом отозвался сдавленный хрип.

Олег знал, зачем. Сначала он хотел просто отвлечь Павла от мрачных мыслей, завлечь в сети игры соблазна. Но сейчас, проведя ладонями по широким плечам, ощутив жар кожи, услыхав отяжелевшее дыхание, парень понял, что сам себя поймал в эти сети. Его естество слишком соскучилось по ласкам, по страсти, по мужским сильным рукам. Какие уж тут игры?

- Обними меня, - повторил шёпот свою просьбу, не скрывая нетерпения. И будто подтверждая серьёзность прошения, паренёк прильнул всем телом.

Павел замер. Напряжение в теле так увеличилось, что потемнело в глазах. А сквозь грохот сердца прорывался стон мольбы томящегося желания: "Можно, можно! Сделай это! Сделай!"

И вулкан взорвался. Эмоции, что так долго удерживались в глубинах души, яркой вспышкой вырвались наружу, и ослеплённый ею разум покорно отступил в тень.

В миг Павел крепко прижал к себе паренька, впился голодным поцелуем в его губы. Впивался так жадно, что невольно причинял боль. Мужчина был голоден, очень голоден. Его страсть слишком долго сидела на цепи, а теперь сорвалась и буквально безумствовала от свободы действий. Тем более эту свободу никто не пресекал. Жар поцелуев подпитывался ответным порывом, а нервно шарившим по хрупкой фигурке рукам ничто не препятствовало. На столь благодатной почве возбуждение стремительно росло и ныло от переизбытка напряжения.

Олег отлично понимал состояние мужчины. Да потому что и сам уже плавился в этом огне сорвавшейся дикой страсти. Он хотел в ней гореть, хотел отдать своё тело на растерзание этим крепким рукам. Пусть делают с ним, что хотят и как хотят! Пусть, даже если будет больно!

Парень почувствовал на своём бедре отвердевшее возбуждение мужчины. Отлично! Значит, продолжение ожидается бурным. И уж он постарается, чтоб оно длилось долго. Он покорится мощному безудержному желанию, признает в нём хозяина. Главное, чтоб оно не остыло слишком быстро. Олег опустил руку, оценил размер возбуждения - оно порадовало.

Почувствовав ласку в паху, мужчина невольно простонал. А может и не он? Ведь, он уже почти выпал из реальности, полностью растворившись в горячей страсти. Да, его, как мыслящее создание, уже не существовало. От него осталось только дикое первобытное желание, туго связанное натянутыми нервами возбуждения. Вот оно, это желание, и стонало, ибо ему было тесно, ибо ему хотелось на волю. Вырваться, выплеснуть, взорваться вместе с вулканом чувств!

Павел ещё крепче сжал Олега и воткнул губы ему в ухо.

- Позволь... Один раз... - обжигал шёпот. - Один раз... Один...

И ладони нещадно мяли попавшее к ним в плен тело паренька.

Олег был согласен. И не на один раз. В его разыгравшемся воображении уже пестрили картинки самых нескромных сцен, созданных вон на том диване. И парень сказал бы об этом, да только его лицо было плотно прижато к горячей ткани рубашки, обтягивающей не менее горячую и слегка влажную кожу плеча. В таких тисках было трудно не только говорить, но и дышать.

- Один... Один раз... Только один...

Бесконечно повторяющееся заклинание уже больше походило на лихорадочный бред, чем на просьбу. И ответа, кажется, не ожидало. Мужские руки тоже не требовали разрешения, они заползали под одежду, сжимали кожу, присваивали мальчишеское тело.

Олегу всё же удалось немного отстраниться, вдохнуть воздуха и тихо предложить:

- Пойдём на диван.