Черное кружево, алый закат

Степан проскочил в подъезд с каким-то жильцом, запоздало сообразив, что необходимости в этом не было, так как кодовый замок – он заметил краем глаза – сломан; взлетел по лестнице на ее этаж. Нажал на кнопку звонка изо всех сил. «Кто там?» – послышался голос Киры.

– Сосед снизу, – заявил он. – Вы меня заливаете!

– Степа!.. – ахнула она, открывая дверь. – Ты чего… ты что приехал?

– Ты ж болеешь! Да или нет?

– Болею… – согласилась Кира, отступая в коридор, давая ему возможность пройти.

Она и в самом деле была бледненькой.

– Что с тобой?

– Со мной… Я… Мне немножко нездоровится… – искала слова Кира, застигнутая врасплох его визитом.

Катаев это понял по-своему.

– Та-а-ак… – протянул он, – водку пила? А ну, признавайся!

– Пила, – не стала спорить Кира.

– А я тебе чего говорил?! Чтобы больше не прикасалась! – громогласно вещал Степан, осматриваясь в ее крошечной квартирке, в которой находился впервые. – И зачем пила, спрашивается?!

Кира потерянно молчала, но Степан не заметил ее смятения.

– А почему ты мне не позвонила?

– Я… не хотела отрывать тебя…

Она никак не предполагала, что он нагрянет к ней в Новогиреево, и теперь не знала, как себя вести. Объясняться со Степаном, как посоветовал ей Алексей Кисанов, было выше ее сил. Рассказывать, что она все придумала ради того, чтобы сблизиться с ним? Да какие слова для этого найти? Да притом со стыда не сгореть? И за обман свой, и за наивность, и за нелепые чувства!

…Весь день она потратила на то, чтобы придумать, куда уехать. О возвращении к родителям не могло быть и речи, и она несколько часов просидела у компьютера, вылавливая в Интернете объявления о работе за границей.

За границей – потому что следовало резко подвести черту под своей прошлой жизнью, столь незадавшейся, и начать новую! А новую надо начинать на новом месте!

– А это что?!

Степан успел пройти в комнату и уставился в компьютер, на экране которого красовались предложения о работе в Европе.

Ей нечего было сказать в ответ. Что бы там ни говорил детектив, а Степан не поймет ее… Осудит.

– Та-а-ак… И где водка, которой ты напилась?

– Нету… Я все выпила и бутылку выбросила.

– Ага… выбросила, значит… – не поверил ей Катаев.

Он осмотрелся, ища глазами место, в котором может оказаться припрятана бутылка. Открыл секретер, потом нижние створки книжного шкафа, ничего не нашел и прошагал на кухню.

– Коньяк! – услышала Кира его голос. – Ты еще и коньяк пьешь?

– Это мы с детективом… Я только открыла бутылку, когда он пришел… Она у меня семь лет стояла… – бормотала Кира, не зная, как выкрутиться из собственной лжи насчет водки. А что ей было сказать? Что у нее температура? Так Степан, он такой, он бы и градусник ей под мышку сунул!

– Колись, где водка?!

– Я же тебе говорю… Выпила и выбросила бутылку…

– Врешь, – Степан вернулся в комнату. – Ты не могла выхлебать всю бутылку. Тебя от водки тошнит! И зачем врешь, а?

Он потянул на себя свободный стул и сел на него верхом. Кира опустилась на край дивана.

– Я тебя что, обидел?

– Нет, почему ты так…

– Я тертый калач, Кир… Вот детектив, к примеру, он на логику свою полагается да на факты, и пока чего не докажет, то вроде как и дела нет. А я на нюх свой полагаюсь, и никакая логика мне не нужна: нюх, он понадежней будет! Без него я бы давно загнулся… Так что ты время не теряй и мозги мне не пудри. Никакой водки ты не пила, и у тебя на экране предложения о работе за границей. Мне чихать, куда ты намылилась, – я хочу услышать почему!

Она молчала.

– Я тебя обидел? Ты от меня хотела смыться? – настаивал Степан.

– Нет, Степ… Честное слово, нет!

– Тогда что?!

– Я… От себя я хотела… смыться.

– Что такое? Что случилось?

– Степ… Не надо, а? Уходи, оставь меня в покое, я ничего не могу тебе…

– Можешь, можешь! – категорически заявил Степан. – Я весь внимание, объясняй!

Она молчала, и Степан грозно добавил:

– Не уйду, пока не услышу!

– Мне бы переодеться… – с тоской произнесла Кира, надеясь выиграть время. – А то я в халате, гостей не ждала…

– Я тебе не гость. Мы друзья или как?!

– Друзья… – голос ее окончательно упал.

– Так чего мне с твоего халата? Я тебя и голой видел, и в нарядах, чего мне твой халат?

Кира помолчала и вдруг вскинула голову. Глаза ее сверкнули – Степану страшно нравилось, когда она ими так сверкает.

– Хорошо. Раз уж ты так хочешь узнать, я тебе скажу правду! Только потом я не потерплю ни слова упрека, понял?! Не понравится тебе моя правда – сваливай, и молча! Понял?!

– Хе, договорились! – Похоже, ее тирада только позабавила Катаева.

Что ж, тем хуже для него.

И тем хуже для нее.

Она рассказывала, перескакивая с предмета на предмет, то о муже, то готах; о его смерти, вместе с которой рухнул иллюзорный мир, в котором она жила; и о том, как потерялась, потеряла себя, опору в жизни; и о том, как, впервые увидев его, Степана, почувствовала, что он удивительно славный и… нужный ей… потому что она перекати-поле… И ей захотелось с ним дружить…

«Дружить, больше ничего!» – сочла нужным подчеркнуть Кира.