Черное облако (другой перевод)

— Конечно, какие тут могут быть сомнения? Сначала я изложу наиболее эгоистические соображения. Надеюсь, мы сможем предотвратить гибель всего живого на Земле, Облако, возможно, смягчится, если мы его предупредим. Но, несмотря на исповедь Паркинсона, я сделал бы то же самое, даже если бы речь не шла о всеобщем выживании. Пусть это звучит довольно странно, и слова не совсем точно передают мою мысль, но я считаю, что поступить так — значит поступить человечно. Впрочем, я думаю, что этот вопрос мы должны решать сообща и, если все с этим согласны, будем голосовать. Мы могли бы спорить еще много часов, но мне кажется, каждый уже все обдумал и решил про себя. Итак, голосуем. Лестер?

— Я за.

— Александров?

— Давайте предупредим гада. В любом случае нам перережут глотки.

— Марлоу?

— Согласен.

— Мак-Нейл?

— Да.

— Паркинсон?

— Согласен.

— Для интереса, хотя это действительно похоже на Чехова, объясните, Паркинсон, почему вы согласились? С нашей первой встречи и по сей день, я считал, что мы с вами по разные стороны баррикад.

— Так и было. Я должен был стараться добросовестно выполнять свою работу. Сегодня, кажется, я окончательно освободился от этой добросовестности, чтобы обрести новую, истинную добросовестность. Возможно, я и сам становлюсь записным идеалистом, но я согласен с тем, что вы сказали о нашей ответственности перед человеческим родом. И я согласен с вашим пониманием человечности.

— Итак, решение нами принято, мы вызываем Облако и сообщаем ему о ракетах.

— Может быть, нам следует посоветоваться с кем-то еще? Как вы думаете? — спросил Марлоу.

Кингсли ответил:

— Пусть это звучит по-диктаторски, но я решительно против расширения дискуссии. Во-первых, не исключено, что в этом случае может быть принято противоположное решение. И я вынужден буду наложить на него запрет — мне придется и в самом деле стать диктатором. Но есть и еще одно важное обстоятельство — нам всем могут просто перерезать глотки. Мы всегда презирали общепризнанные авторитеты, но выражали это в полушутливом тоне. Обвинить нас в нарушении законов нельзя, суд такого иска и рассматривать не станет. Но в данном случае дело обстоит совсем иначе. Если мы передадим Облаку эту информацию, а ее можно назвать военными сведениями, мы берем на себя громадную ответственность, и я против того, чтобы другие делили с нами эту ответственность. Я не хочу, например, чтобы Энн была к этому причастна.

— Паркинсон, а вы что думаете по этому поводу? — спросил Марлоу.

— Я опять соглашусь с Кингсли. Не надо забывать, что сейчас мы фактически бессильны. Мы не в состоянии даже воспрепятствовать полиции арестовать нас, если им это вздумается сделать. Конечно, Облако, быть может, захочет нас поддержать, в особенности после нашего сообщения о ракетах. Но надолго ли, разве исключено, что после этого случая Облако вообще прекратит всякую связь с Землей. И нам останется только блефовать. Пока наше вранье проходит успешно, поскольку для этого есть основания. Но мы не сможем врать всю жизнь. Более того, даже если нам удастся заполучить Облако в качестве союзника, в нашей позиции все равно остается губительная брешь. Конечно, это звучит очень лихо: «Я могу стереть с лица земли Американский континент», но ведь вы прекрасно знаете, что мы никогда на такое не пойдем. Так что в любом случае нам остается только блеф.

Эти слова несколько умерили пыл собравшихся.

— В таком случае, мы должны держать свой план в строжайшем секрете. Кроме нас, о нем никто ничего не должен знать, — заметил Лестер.

— Соблюдать секретность сложнее, чем вы думаете.

— Что вы имеете в виду?

— Вы забываете, что информация была получена мной из Лондона. В Лондоне-то уверены, что мы собираемся известить Облако. Поэтому все будет в порядке, пока идет наш блеф, но если он не…

— Раз так, значит надо действовать незамедлительно. Уж если нас все равно ждет наказание, то можно пойти и на преступление, — прервал Мак-Нейл.

— Да, надо действовать. Хватит разговоров, — сказал Кингсли. — Гарри, наговорите на пленку объяснение. Затем начинайте его непрерывно транслировать. И не бойтесь, что кто-нибудь, кроме Облака, перехватит нашу передачу.

— Будет лучше, если текст сообщения напишите вы, Крис. Кто лучше вас умеет формулировать?

— Ладно, начнем.

Через пятнадцать часов после передачи пришел ответ от Облака. Лестер отыскал Кингсли.

— Оно хочет знать, как мы такое допустили. Ему это не нравится.

Кингсли без лишних разговоров отправился в отдел связи, взял микрофон и продиктовал следующий ответ: