Черное озеро (СИ)

Меня злит его ответ. Но чего еще я могла ждать от этого человека?

— На кухне?

— Люблю есть на природе. — бросает он через плечо, покидая свою комнату. Плетусь за ним, еле поспевая.

Отлично поговорили. Все живы, да и ладно.

Зайдя в нашу спальню, едва освещаемую сиянием звездного неба за окном, с трудом различаю контуры мебели. Шорох. Нева поднялась на локтях и свешивается со второго яруса кровати.

— Ты в порядке?

Ее голос тягучий и тихий. Неровно обрезанные пряди волос торчат в разные стороны, когда худое узкое лицо наклоняется. В темноте Неву легко можно принять за мужчину.

— Да.

Ощупываю пальцами кровать. Холодная жесткая поверхность не идёт ни в какое сравнение с теплой периной Амура.

Разбалованный и высокомерный.

— Куда ты собралась?

— Амур предложил пройтись.

Нева садится в кровати, и ее голова упирается в потолок. Княжна смотрит на меня сверху вниз. И пускай я не вижу ее лица, но внутри поселилась безоговорочная уверенность в том, что она осуждает меня.

— Он никогда не делает ничего просто так. Все так говорят. — после долгого молчания выдаёт она. Я наконец нащупываю пальто и поспешно натягиваю его на плечи.

— Возьми с собой что-нибудь.

Княжна укладывается обратно в кровать. Я без лишних препирательств беру со стола нож и запихиваю его во внутренний карман. Покидая комнату быстрыми шагами, не беспокоюсь о бесшумности передвижения. Дверь тихонько скрипит за спиной. Идэр зло шипит вслед:

— Вот сука.

Я думала, что она спит.

Выбираюсь на улицу. Холодный и свежий ночной воздух ударяет в лицо. Мышцы напрягаются. Глубоко вдыхаю, впуская в себя холод и темноту. Тишина, нарушаемая трелью сверчков и кваканьем жаб была прервана голосом Амура.

Разве живность не должна давно спать?

— Ты долго.

Игнорирую его, вглядываясь в ночное небо. Бескрайнее черное полотно, усеянное бесчисленным множеством ярких звезд, точно такое же, как дома.

Дом.

Меня охватывает странное чувство легкости. Дом. Старый плед, привезенный из маминого дома в деревне, пара расшатанных стульев, кокосовый гель для душа. Несколько драных пар фирменных кроссовок, почти новый плазменный телевизор, к которому я так и не прикоснулась. Всё пользовалась этим пузатым уродцем с проволочными антеннами. Берегла, оставляла на потом, которого так и не наступило. Дом. Подъезд, провонявший нафталином и кошачьими экскрементами. Трещины на сером фундаменте убогой девятиэтажки. Дом. Пара школьных друзей, с которыми разорваны все связи, десяток подельников, которых я ненавижу. Мама с её кошками и подругами, мечтающие выдать меня замуж за достойного человека. Недостойную меня за достойного!

Она никогда не догадывалась о том, что я всю жизнь лгала ей! Мама видела лишь то, что хотела видеть: медсестра, зарабатывающая достойную зарплату. Она не задавала вопросов, довольствуясь моим враньем. Неужели она не догадывалась? Или просто не хотела замечать очевидное?

Я просто боялась сказать ей, что её дочь — сплошное разочарование.

Какая к черту разница, где я? Никто не вспомнит обо мне завтра, будь я здесь или там. Разве принципиально, где я нахожусь, если это ничего не изменит?

— О чем думаешь? — Амур подходит совсем близко и облокачивается спиной о стену дома. Следую его примеру, кутаясь в пальто.

— О том, что должна была придушить тебя.

Тяжелый и разочарованный вздох. Украдкой бросаю взгляд в сторону Разумовского. Он стоит той стороной, где не видно шрамов. Острые скулы, надменная полуулыбка, застывшая тенью на бледных губах.

— Злишься? — отводит взгляд от горизонта Разумовский. Следую Я же впиваюсь взглядом в черную кромку леса.

— Разве что на себя.

— Почему же?

В его голосе слышатся знакомые издевательские нотки, но это не мешает мне признаться.

— Все вокруг будто знают, для чего они здесь.

— Вернешься домой и займешь свое место. — холодно отзывается Амур, отталкиваясь от стены.

У меня нет дома. Я не имею места. Нигде. Мне становится еще хуже, когда я вдруг признаюсь в этом самой себе. Я не хочу возвращаться. Легкость сменяет гнетущая пустота.

Из-за угла выходит Катунь. Его лицо озаряет широкая белоснежная улыбка, едва он нас завидел. Наверное, он не раз заставал друга по ночам в компании девиц. Щеки краснеют от стыда. Теперь я одна из них.

— Мы пойдем к поместью. — коротко бросает Амур и идёт вперед. Я задержалась на пару секунд, виновато пожимая плечами. Катунь понимающе кивает и скрывается в глубине дома.

В поместье? А как же ужин-завтрак?

Конечно, он соврал.

Мы неспеша шагаем в сторону леса. Вымокшая трава хлюпает под подошвами ботинок. Амур смотрит на небо, разглядывая яркие звезды. Жалею о том, что не взяла с собой платок. Нос замерз очень быстро.

— А ты злишься? — спрашиваю я, в очередной раз спотыкаясь о кочку. Громадная туча закрывает собой большую часть звезд и бледную луну. Мир погружается в самый настоящий мрак. Молчать становится невыносимо. Я не двигаюсь в темноте так уверенно, как другие. Это кажется мне нереальным.

— На тебя? — ехидно уточняет Разумовский. Его голос раздаётся из ниоткуда. В какой-то момент меня одолевает страх.

Где же Амур?