Черное пламя

Именно это нужно земле:
Сначала вспахать, потом — семена,
Затем взборонить, затем прополоть,
И дождь, чтобы вырос большой урожай.
Вот что нужно мужчине:
Сначала обеты, потом и дела,
Потом стрела и потом клинок,
И наконец могильщик с черной лопатой.
Вот что нужно его жене:
Сначала сад, без сорняков,
А потом дочка, а после — сын,
А после сделанной работы теплый камин.
Вот, что нужно его ребенку…

Хелл перестал слушать. Это все песни, а Хоакин Смит наступает, наступает вместе с людьми из ста городов, с черным флагом, на котором изображена золотая змея. Эта змея, сказал Старый Эйнар, была Змея Мидгард, и, согласно древним легендам, она опоясывала мир. Это был символ мечты Повелителя, и на мгновение Хелл почувствовал проблеск симпатии к подобной мечте.

— Нет! — буркнул он себе под нос. — Свобода — лучше, и именно мы размозжим голову Змее Мидгард.

Сбоку от него раздался голос.

— Хелл! Хелл Тарвиш! Ты настолько горд, что не замечаешь простых смертных?

Это была Вейл Ормистон. Ее фиалковые глаза насмешливо смотрели на него из-под растрепавшихся медных волос. Хелл покраснел — он не привык к манерам девушек долины, которые флиртовали открыто и прямо, что было бы невозможно для стыдливых девушек гор. Правда, ему — в определенном смысле, нравились подобные штуки и ему нравилась Вейл Ормистон, и он с удовольствием вспоминал вечер два дня назад, когда он сидел с ней рядом на скамейке под деревом возле колодца Ормистонов и говорил не меньше трех часов. И он припомнил прогулку по полям, когда она показала ему вход в огромную древнюю канализационную систему, которая шла под руинами древнего города и, до сих пор, уходила на мили под холмы, и Хелл слушал ее рассказы о том, как будучи маленькой девочкой, она заблудилась здесь, и ее отец приказал высадить кусты ежевики, которые до сих пор прикрывали вход.

Он ухмыльнулся.

— Это дочь самого главного в деревне называет себя простой смертной? Твой отец возьмет с меня двойной налог, если услышит об этом.

Она тряхнула своим шлемом металлических волос.

— Он так и поступит, когда увидит, как ты приоделся в Селуи. — Ее глаза заблестели. — Для чьих глаз это было куплено, Хелл? Тебе бы лучше приберечь денежки.

— Сохраняя серебро — теряешь удачу, — ответил он. Кроме всего прочего, с ней было легко разговаривать. — Во всяком случае, лучше твоя улыбка, чем звон монет в кошельке.

Она засмеялась.

— А ты быстро учишься, горный! А что если я скажу, что ты мне больше нравился в лохмотьях, со своими мощными загорелыми мускулами, торчащими из рукавов?

— Ты так и говоришь, Вейл?

— Да!

Он хмыкнул, и поднял свои руки к плечам. Раздался хруст разрываемой материи и широкая дыра появилась в его рубашке.

— О! — простонала она. — Хелл, ты — чудовище! Но это только шов! — Она принялась копаться в сумке на поясе. — Давай я зашью.

Она стала рядом с ним и он мог чувствовать ее дыхание у себя в волосах, теплое как весеннее солнце. Он почесал подбородок, задумался, и затем выпалил то, что собирался сказать:

— Я снова хотел бы поговорить с тобой вечером, Вейл.

Он почувствовал спиной, как она улыбается.

— Правда? — промурлыкала она довольно.

— Да, если Энох Ормистон не пригласит тебя первым.

— Но он уже пригласил, Хелл.

Он знал, что она говорит это специально.

— Прости, пожалуйста, — коротко сказал он.

— Но я сказала ему, что занята, — закончила она фразу.

— А это действительно так?

Ее голос перешел на шепот.

— Нет. Разве что ты скажешь мне об этом.

Он громко рассмеялся.

— Тогда я говорю тебе об этом, Вейл.

Он почувствовал прикосновение. Она приблизилась к его шее, но это было всего лишь для того, чтобы откусить нитку.

— Вот, — сказала она весело. — Однажды починено — в два раза новее!

Прежде чем Хелл успел ответить, раздался звон молота Файла Ормсона и размеренная мелодия его песни Кузнеца. Они слушали в то время, как удары молота отбивали мелодию песни.

И вот ох-ох-хо!

Когда я пою, то звоню, Каждым ударом, ударом, ударом!

Пока метал не станет мягким как масло, Пусть мой молот и клещи высекает искру, Словно на пирушке дьяволов внизу — низу — зу!

Словно на пирушке дьяволов внизу!

— Я должен идти, — извинился Хелл. — Мне нужно работать.

— Что кует Файл? — спросила Вейл.

Внезапно улыбка сползла с лица Хелла.

— Он кует меч?

Вейл уже не была веселой, как минуту назад. Над ними нависла тень, тень Империи. С голубых холмов Озарок наступал Хоакин Смит.