Черное правосудие

Леванов сидел в кресле и смотрел на Ольгины прыжки застывшим взглядом. Пусть смотрит. Скоро он поймет, что к чему.

Только Ольга об этом подумала, как в голове у нее зазвучал сигнал опасности. Глаза ее были закрыты, но не совсем. Она видела, как в комнату вошел человек, начал наводить на нее пистолет. Она отреагировала мгновенно. Из-под шеи манекена вынырнула рука, в ней – «кобра», малогабаритный пистолет, на нем глушитель.

Киллер так и не успел нажать на спусковой крючок. Одна пуля перебила ему руку с пистолетом, вторая вошла аккурат под сердце. Третьего выстрела не понадобилось. Наемный убийца пластом рухнул на пол.

Леванов видел, как в комнату ворвался какой-то мужчина. Видел, как резко изменилась Ольга. Словно что-то взорвалось в ней. Какая-то доля секунды, и в ее руке маленький пистолет. Она выстрелила не целясь. Человек упал.

Ольга встала, накинула на себя халат и с каменным лицом подошла к Леванову. Снова что-то коснулось его шеи, и он теперь мог двигаться.

В это время в комнату вошел Артур, его телохранитель. Очумевшим взглядом уставился на покойника. Потом склонился над ним.

– Что тут происходит? – спросил банкир, вставая. – Я жду объяснений.

– Все уже произошло. Вас пытались убить, – ровным механическим голосом ответила Ольга.

– Этот? – Он показал на человека на полу.

– Да. Это киллер, тот самый, который охотился за вами все это время.

Ни одна черточка не дрогнула на ее красивом лице.

– Кто ты?

– Скоро вы обо всем узнаете, – ушла она от прямого ответа.

– А он живой, – подал голос Артур и показал на киллера.

– Вызывай «Скорую», – послышался голос Игнатова. – И милицию.

Этот-то откуда взялся?

– Молодец, Ольга, четко сработала, – похвалил он секретаршу.

Обращаясь к Леванову, Игнатов широко улыбнулся.

– Вот она, Давид Сергеевич, ваш ангел-хранитель. Она из Организации.

Так вот оно что! Ее приставил к нему Туркин. Родственница, мол. Оказывается, ее внедрили в качестве телохранителя. И он, дурак, не догадался.

Леванов взглянул на Ольгу. Не человек, а механизм. Нет, ему никогда не удастся затащить ее к себе в постель.