Черное Рождество

– С капитаном?! – вскинулся Стасский. – Да какой он капитан? Из солдат выслужился! Пораспустили мужичье, от этого все революции. Я бы этих кухаркиных детей выше унтера ни за что не пускал, а приходится с ним в одном доме жить, за одним столом сидеть!

Борис почувствовал себя неловко. Он торопливо докурил папиросу, откланялся и пошел спать.

* * *

Полковник Горецкий приехал в Ялту, чтобы допросить пленных казаков, вернувшихся от зеленых.

Казаки эти во главе со своим есаулом Осадчим три недели назад ушли к партизанам, захватив только винтовки и немного патронов. Пулеметы они взять не смогли, но, по приказанию есаула, испортили замки: По рассказам казаков в лесу наблюдалась полная анархия, каждый партизанский отряд действовал сам по себе и подчинялся исключительно собственным командирам, которые звались атаманами.

Словом, по представлениям обозленных и голодных казаков, «красно-зеленые» были самыми обычными бандитами, грабили имения и экономии исключительно для того, чтобы добыть еду и одежду, а с белыми старались особенно не сталкиваться, потому что были плохо вооружены и не больно-то разбирались в военном деле.

Без продуктов и средств отряд казаков голодал девять дней, безуспешно пытаясь связаться с каким-либо партизанским руководством. Поднялся ропот, и отряд почти в полном составе, за исключением самого есаула и четверых его единомышленников, явился в Ялту сдаваться. Есаул Осадчий тоже бы вернулся, если бы не боялся, что за переманивание отряда к партизанам его расстреляют.

По-видимому, если и было среди партизан какое-то революционное начальство, оно не доверяло казакам.

Полковник Горецкий внимательно выслушал казаков, поговорил еще кое с кем из ялтинской контрразведки и отбыл в Севастополь.

В город приехали поздно ночью. Полковник в центре отпустил машину и направился не к себе домой, а совсем в другую сторону.

На пустыре, уже поросшем по весеннему времени травой, покрывшей кучи битого кирпича, обгорелые бревна и всякую дрянь, притулились несколько дровяных сараев. От крайнего отделилась невысокая коренастая фигура и приблизилась к подходившему полковнику. Горецкий узнал Саенко.

– Ну что?

– Тут он, – зашептал Саенко, – поел, да воды я ему два ведра принес, чтобы хоть как-нибудь грязь смыть.

– Посторожи, Саенко, пока мы с ним побеседуем. – И полковник скрылся в сарае.

– Уж как-нибудь и сам бы сообразил! – не по уставу прошептал ему вслед Саенко.

Человек вскинул голову на скрип открываемой двери, и полковник увидел лицо, до самых глаз заросшее неопрятной бородой.

– Ну и вид у вас! – поразился Горецкий.

– А вы что думали, – у нас там парикмахерская под каждым кустом? – недовольно ответил человек из леса. – Да и так, знаете ли, надежнее, никто случайно не узнает.

Человек был одним из агентов, которых полковник Горецкий по устоявшейся привычке рассовывал по разным местам, как заядлый курильщик рассовывает по всяким укромным местам папиросы – на случай экстренной нужды. В этот раз агент пришел от партизан, потому что Горецкий, да и командование были в последнее время обеспокоены усиливающимся партизанским движением. Кроме того, у Горецкого был еще свой собственный интерес – он хотел подробнее узнать что-нибудь о товарище Макаре. По последним сведениям тот ушел к зеленым, дальше след его терялся.

– Рассказывайте все, что знаете, пока я не буду задавать вопросы, – сказал Горецкий.

– О, у нас в лесах и горах большие перемены! – усмехнулся его собеседник.

– Некоторые мелкие отряды объединились. Например, наш, под командованием Сергея Захарченко, слился с тавельским отрядом, им командовал некий Бабахан.

– Знаю такого, – кивнул Горецкий.

– Товарищ Бабахан имеет связь с областным крымским комитетом партии, с самим товарищем Мокроусовым. Связь эта хоть и нерегулярная, но имеется, и осуществление ее держится в большой тайне. Областной комитет партии решил, что в городах временно невозможно вести продуктивную подпольную работу, потому что народ ненадежен… – А скорее всего, потому что врангелевская контрразведка все же как-то делает свое дело, – вставил Горецкий.

– Возможно. Был трудный бой с дроздовцами, после чего и решили полностью реорганизовать отряды и объединяться. Товарищ Бабахан сообщил, что его назначили зампредревкома Крыма… – Ему поверили? – удивился Горецкий.

– Не все, но кое-кто. Теперь он активно принялся за организацию повстанческих отрядов и в воззваниях к населению объявил леса Крыма на военном положении. – Бородатый протянул Горецкому пачку листовок:

– Вот, самые последние. Их немного, потому что все печатают на экспроприированной пишущей машинке.

– Вам известны их дальнейшие планы?

– Собирать под свои повстанческие флаги как можно больше людей, и последняя мобилизация Врангеля очень этому способствует – люди уходят в леса.

– Не появился ли в отряде некий товарищ Макар, или товарищ Жорж?