Черное сердце

Мне подобная идея кажется ужасной, но спорить с раненым я не хочу. Закинув руку Сэма себе на шею, помогаю ему встать. Он издает тихий гортанный звук — словно пытается сдержать стон. Пальцы впиваются в мое обнаженное плечо. Лицо его искажается от боли и усердия, глаза крепко зажмурены.

Только не опирайся на раненую ногу,

напоминаю я.

Пошел ты,

сквозь стиснутые зубы отвечает Сэм — из чего я делаю вывод, что он в порядке.

Идем через комнату, причем Сэм наполовину висит на мне. Моя футболка соскальзывает с его ноги, и, пока он забирается на стол, из раны лениво сочится кровь.

Ложись,

наклоняюсь за рубашкой. Не знаю, насколько здесь чисто, но нужно хотя бы вытереть кровь и снова прижать рану.

Уортон стоит поодаль, глядя на нас со смешанным выражением ужаса и отвращения. Скорее всего, скорбит о том, что стол его безнадежно испорчен.

Возвращается врач — сигарету он выбросил. На нем нечто вроде пластикового пончо и перчатки из того же материала. Волосы забраны под бандану.

Ч-что он будет делать? — Стонет Сэм.

Мне понадобится помощник,

говорит врач, глядя на меня. — Крови не боишься?

Мотаю головой.

Повезло тебе. Предыдущий вызов оказался поблизости. Иногда я довольно сильно занят.

Да уж,

отвечаю. Замолчал бы он уже.

Врач кивает. — Итак… мне нужны деньги. Пять сотен вперед — как сказал мой автоответчик. Потом может и больше — смотря как пойдет. Но аванс мне нужен сразу.

Гляжу на Уортона — тот роется в ящике стола. Должно быть, привык платить наличными — потому что, отперев ящик, достает оттуда пачку банкнот и пересчитывает их.

Вот тысяча,

говорит декан; его рука, сжимающая деньги, дрожит. — Давайте постараемся, чтобы все прошло хорошо. Без осложнений, понимаете?

К деньгам вся зараза липнет. Грязные они. Возьми их, парень,

говорит доктор Доктор. — Положи в мой саквояж. И достань оттуда флакон йода. А потом первым делом вымой руки.

Перчатки? — Спрашиваю я.

Руки,

отвечает он. — Наденешь пластиковые перчатки. Эти только на выброс.

В туалете я лихорадочно оттираю руки. Ладони. Предплечья. Доктор прав насчет моих кожаных перчаток. Они настолько пропитались кровью, что руки под ними стали красными. Для пущего эффекта брызгаю водой в лицо. Я обнажен до пояса — надо бы чем-то прикрыться, вот только нечем. Футболка превратилась в отвратительную тряпку. Куртка валяется на полу в соседней комнате.

Возвращаюсь в кабинет декана, и вижу, что врач открыл свой чемоданчик. Внутри масса разных флаконов, бинтов и зажимов. Он достает страшные с виду металлические инструменты и раскладывает их на краю стола. Надеваю тонкие пластиковые перчатки и достаю йод.

Кассель,

слабым голосом зовет Сэм. — Все ведь будет хорошо, да?

Обязательно,

киваю я.

Извинись за меня перед Даникой,

в уголках его глаз блестят слезы. — А маме скажи…

Молчи, Сэм,

сурово обрываю его я. — Говорю же, все будет в порядке.

Возьми тампон, смочи его йодом и обработай пулевое отверстие,

бурчит врач.

Но…,

не знаю, как это делается.

Разрежь его брюки,

с досадой отвечает доктор и берет какой-то бурый флакон и большую иглу.

Пытаясь унять дрожь в руках, достаю из чемоданчика ножницы и разрезаю штаны Сэма. Ткань легко расходится в стороны, и я вижу рану — прямо над коленом, маленькое отверстие, полное крови.

Когда мои пальцы прикасаются к коже Сэма, смазывая ее коричневым раствором, он морщится.

Все нормально, Сэм,

говорю я.

Уортон тяжело опускается в кресло, стоящее на другом конце комнаты, и сжимает голову руками.

Врач подходит к Сэму, держа в руках шприц. Постукивает, чтобы вышли пузырьки воздуха.

Это морфий. Снимет боль.

Сэм удивленно таращит глаза.

Нужна же тебе анестезия,

говорит врач.

Сэм сглатывает и, с видимым усилием кивает.

Врач вводит иглу в вену на руке Сэма. Тот издает странный звук — то ли стонет, то ли сглатывает.

Как думаешь, он ей правда нравится? — Спрашивает Сэм. Понимаю, о ком он. О Барроне. И не знаю, что ответить — честно, не знаю.

Доктор смотрит на меня, потом снова на Сэма.

Нет,

говорю я. — Но, пожалуй, сейчас тебе не стоит волноваться на этот счет.

Отвлекает…,

Сэм закатывает глаза и обмякает. Наверное, заснул.

Теперь тебе придется его держать,

говорит врач. — А я извлеку пулю.

Что? — Спрашиваю. — Как держать-то?

Просто не давай особо дергаться. Мне нужно, чтобы его нога была неподвижной. — Он смотрит на декана Уортона, сидящего на другом конце комнаты. — Вы. Подите сюда. Кто-то должен подавать мне зажим и скальпель, когда потребуется. Наденьте вот эти перчатки.

Декан встает и, словно во сне, идет через комнату.

Обхожу стол и встаю с другой стороны; кладу одну руку на живот Сэма, а другую — на бедро, навалившись всем телом. Он поворачивает голову и стонет, но при этом не просыпается. Тут же отпускаю его и делаю шаг назад.

Держи его. Он ничего не вспомнит,

говорит врач — но этот ничуть меня не успокаивает. Я тоже много чего не помню, но это же не значит, что ничего не было.

Кладу руки на прежнее место.