Черное сердце (ЛП)

Воздух внутри багажника быстро нагревается, от запахов масла и бензина начинает тошнить. Что еще хуже, каждая неровность дороги заставляет меня ударяться о металлические стенки. Пытаюсь упираться ногами, но, едва мы совершаем поворот или попадаем в яму, я опять бьюсь головой, рукой или спиной. Я связан так, что даже сгруппироваться не получается.

В общем, такая дорога — ужасный способ провести последние часы жизни.

Стараюсь продумать возможные варианты, но все они не радуют. Превратиться не получится — ведь на шее висят три амулета. И раз уж я не могу прикоснуться рукой к собственной коже, даже если кому-то и удастся сорвать амулеты, я вряд ли смогу себя трансформировать.

Одно можно сказать про агента Джонса — он делает все очень тщательно.

Слышу, как мы съезжаем с шоссе. Шум дорожного движения становится глуше. Хруст гравия под колесами напоминает шум ливня.

Через несколько минут двигатель умолкает, хлопает дверца машины. Слышу голоса — слишком далекие и тихие, чтобы можно было их распознать.

К тому времени, когда агент Джонс открывает багажник, я уже вне себя от ужаса. Внутрь устремляется холодный воздух, я начинаю вырываться, хотя понимаю, что ничего этим не добьюсь, разве что поранюсь.

Джонс молча смотрит, как я извиваюсь.

Потом достает нож и перерезает веревку. Наконец-то удается вытянуть ноги. Только очень медленно — колени болят от того, что так долго были согнуты.

Выходи,

приказывает Джонс. Пытаюсь сесть. Джонсу приходится помочь мне встать на ноги.

Мы находимся рядом с мощным промышленным зданием, с огромными стальными перекрытиями; над нами высится труба, изрыгающая пламя в облачное предутреннее небо. Из-за клубов дыма не видно сверкающих стальных мостов, ведущих в Нью-Йорк. Кажется, скоро начнется дождь.

Повернув голову, вижу шагах в десяти от себя еще одну шикарную черную машину — рядом с нею стоит Захаров; небрежно облокотившись о капот, курит сигару. Рядом с ним Стэнли — он навинчивает глушитель на здоровенный черный пистолет.

И только я подумал, что хуже ничего уже быть не может, как открывается пассажирская дверь, и из машины выходит Лила.

На ней узкая черная юбка, серое приталенное пальто и высокие кожаные сапоги. Глаза прячутся за темными очками, губы покрыты помадой цвета запекшейся крови. В затянутых в серые перчатки руках она держит портфель.

Я никак не могу подать ей знак. Ее единственный взгляд в мою сторону холоден и небрежен.

Качаю головой.

Нет, нет, нет.

Агент Джонс издает сухой смешок:

Вот он, как я и обещал. Но тело его я видеть не желаю. Вы поняли?

Лила ставит портфель у ног отца. — У меня ваши деньги,

говорит она Джонсу.

Отлично,

отвечает агент Джонс. — Давайте приступим.

Захаров кивает, выдыхает облачко дыма, которое по спирали поднимается вверх и уносится в сторону, словно клубы дыма над одним из соседних зданий. — А где гарантия, что вы не навесите это дело на мою организацию? Ваше предложение нас весьма удивило. У нас не так-то много дел с представителями властей.

Я сам по себе. Одиночка, делающий то, что считает правильным,

агент Джонс пожимает плечами. — Гарантия в том, что я здесь. Я прослежу, чтобы вы его пристрелили. Быть может, я не запачкаю рук, но в его смерти будем повинны мы оба. Расследование не нужно ни вам, ни мне. Судебно-медицинская экспертиза может обнаружить, что я тоже причастен к этому. Если я на вас настучу, то сяду за похищение, как минимум. Так что я буду держать слово.

Захаров медленно кивает.

Что, струсили? — Спрашивает Джонс. — Вы должны стать героем всех мастеров и устранить того, кто не так давно пытался на вас покушаться.

Это было недоразумение,

говорит Захаров.

Хотите сказать, что не укрываете Шандру Сингер. Значит, я ошибся. — Агент Джонс даже не пытается скрыть издевку.

И вовсе мы не струсили,

произносит Захаров.

Давайте я,

говорит Лила. Потом смотрит на Стэнли, направившего на меня пистолет. — Дай сюда.

Делаю большие глаза, безмолвно умоляю. Двигаю ногой по земле, надеясь, что успею что-нибудь написать.

«Я»,

ухитряюсь изобразить вверх ногами, чтобы Лила смогла прочесть.

«Это я»,

хочется мне сказать.

Агент Джонс бьет меня по виску рукоятью пистолета — достаточно сильно, чтобы у меня поплыло перед глазами. Мне кажется, будто мозг болтается внутри черепа. Падаю на живот; закованные в наручники руки по-прежнему за спиной. Я даже не видел, как Джонс достал оружие.

Лежу, судорожно ловя воздух ртом.

Даже не ожидал, что будет так приятно видеть его корчащимся на земле,

Захаров подходит ко мне, наклоняется и похлопывает меня по щеке. — Губернатор, вы правда думали, что никто вас не тронет?

Качаю головой, не вполне понимая, что это должно означать.

«Пожалуйста»,

думаю я.

«Пожалуйста, задай мне вопрос, на который ждешь ответа. Прошу, снимите скотч с моих губ. Пожалуйста».

Лила делает шаг вперед, держа в опущенной руке пистолет. Она долго смотрит на меня.

Пожалуйста.

Захаров поднимается на ноги, взмахнув черным пальто, словно мантией.

Поднимите его,

велит он агенту Джонсу. — Человек должен встретить смерть стоя — даже такой человек.