Чёрное серебро (СИ)

Отбросив в сторону мокрое полотенце, Костя устроился на диване, вытягивая ноги поближе к камину и откинувшись на мягкую спинку, закрыл глаза. На его лице блуждала бессмысленная улыбка. Он не видел пристального взгляда брата, скользнувшего по его телу и отмечающего все детали. Белоснежную, отливающую перламутром кожу. Тёмно–розовые комочки сосков. Взъерошенные тёмные волосы. На щеках Кости горел яркий румянец, вызванный вином и прогулкой под дождём. Ему было далеко до атлетического сложения Богдана. Младший Старманов был изящным и тонким. Совершенным в глазах старшего брата. И Богдан любовался этим совершенством. Ему была невыносима одна лишь мысль о том, что кто–то другой мог смотреть на это бесконечно желанное для него тело или, что ещё хуже, касаться его. Стоило об этом подумать, как ревность и ярость били в голову не хуже вина. «Потому что он мой. Только мой». Подобные мысли жгли его изнутри. Богдан уже не мог сопротивляться своим желаниям, диким и почти первобытным инстинктам присвоить и заявить свои права. Он медленно направился к дивану и положил руку Косте на плечо.

— Белоснежка…

— А?

Костя открыл глаза, стряхивая полусон, увидел склонившегося над ним брата и недоуменно мотнул головой.

— Что, Богдан?

— У тебя до сих пор плечи мокрые, — вмиг охрипшим голосом сказал Богдан. Он толкнул дёрнувшегося было брата обратно на диван. И опять провёл горячей ладонью по его плечу, наслаждаясь ощущением гладкой прохладной кожи.

— Разве? Где?

Костя моргнул. Вино по–прежнему туманило его мозг, но даже так нависающий над ним брат выглядел странно. Он был сам на себя не похож, с горящим взглядом и обжигающими прикосновениями горячих пальцев. От него словно шёл жар, и это было непривычно и немного дико. Богдан смотрел на него так, как, наверное, должен был смотреть на эту свою Диану. Как он сам никогда не смотрел на Антошку. От этих мыслей по спине Кости побежали мурашки.

— Богдан, — пробормотал он. — Что ты…

Договорить ему не удалось. Рука брата скользнула в его влажные волосы и обхватила затылок. Богдан наклонился ещё ближе и притянул Костю к себе, удерживая его за голову. Его тёплое дыхание коснулось лица брата. А потом он поцеловал Костю. Сильно и жарко, захватывая чужие губы в плен, раздвигая их и сразу же проникая внутрь своим языком.

Костя позволил. Скорее от охватившего его шока. Это было словно удар по голове, словно разряд тока по всему телу. Он дёрнулся, пытаясь увернуться и шарахнуться в сторону, но его легко удержали. Богдан целовал его жадно и не отпускал. Его старший брат. Этого просто не могло быть. Но это происходило.

«Я сплю? Отключился и заснул?» Испуганная мысль промелькнула у него в голове, в слабой попытке объяснить происходящее, но Костя знал, что это не сон. Не настолько реальный. Он чувствовал, как его затягивает чужая страсть. Запретная ласка туманила голову. Никогда ранее он даже не думал о чём–то подобном, но сейчас, в эту самую секунду, собственное тело уже начало дрожать, охваченное сладким жаром. Его ладони непроизвольно сжались, скользнули по груди Богдана и обняли его за шею.

Старший брат вздрогнул. Происходило то, о чём он так долго мечтал. Костя был в его руках, сам отвечал на поцелуй и сам обнимал его. Богдан хотел насладиться каждой секундой. Он не собирался спешить и поэтому ненадолго отстранился, разрывая поцелуй, чтобы взглянуть на ошеломлённое лицо брата, с радостью отмечая расширенные блестящие глаза, полыхающие щёки и припухшие губы. Он знал, что пути назад уже не будет.

Руки Кости медленно разжались, соскальзывая с плеч Богдана. Он вздрогнул, очнулся и с ужасом уставился на брата, которого сам обнимал секунду назад.

— Богдан, за–а–ачем… нельзя…

Он замолчал, окончательно подавившись воздухом, из–за того, что Богдан поймал его за руку и, склонив голову, провёл языком по тонкому запястью, прочерчивая влажную дорожку на нежной коже.

— Ну что ты, маленький, всё можно, — непривычно низким, хриплым голосом сказал Богдан. Он начал медленно поглаживать шею Кости свободной рукой, нависая сверху и практически вжимая его в диван своим телом. Отодвинуться было нельзя. Да и некуда.

«Это всё вино». Костя всё ещё пытался объяснить происходящее. Завораживающе чувственный голос брата, властную тяжесть его рук, настойчивые прикосновения губ… Они пьяны, оба. И это самое настоящее безумие. Постыдное дикое безумие, которое не должно было даже возникнуть, но которое происходило прямо сейчас. Костю охватила дрожь. Он попытался оттолкнуть Богдана.

— Пусти, Богдан! Что ты творишь?

— То, что хочу уже давно, — выдохнул брат. Он не сдвинулся ни на сантиметр. Взяв в ладони лицо Кости, Богдан придвинулся ещё ближе, пытаясь развести коленом ноги младшего.

— Костя… мой. Только мой.