Черное солнце

— Так куда мы? — спрашиваю я. — У меня нет с собой сумки. Ни удостоверения личности, ни кредитной карточки, ни телефона, — я не утруждаю себя добавлением, что все это находится в особняке с привидениями.

— Мы поселим тебя в каком-нибудь отеле на другом конце города, — говорит он. — С хорошей охраной. Ты выберешь. Может быть, «Фэрмонт».

Вау. Я опускаю взгляд на свою праздничную одежду.

— Думаю, я как раз для него одета.

Мама пристально смотрит на меня.

— Он подарил тебе это украшение?

— Бирманский рубин, — говорю я ей, медленно кивая, мои пальцы прижимаются к драгоценному камню у меня на груди.

Она смотрит на папу.

— Что думаешь? Оно заколдовано?

Папа мгновение смотрит на мое ожерелье, а затем осторожно убирает мои пальцы с камня, нажимая на него своим пальцем. Его глаза на мгновение закрываются.

— Заколдовано, — говорит он через мгновение. Он смотрит на меня. — Но не для того, чтобы причинить тебе вред. А чтобы защитить тебя. Я точно не знаю, что это такое.

— Тогда я не сниму его, — говорю я им.

Они оба внимательно изучают меня, размышляя. Затем мама кивает.

— Хорошо.

Только когда я собираю вещи и сажусь в их машину, направляясь по темным городским улицам в сторону Ноб-Хилл, я задаю им вопрос, который давно вертится у меня в голове. Новости о землетрясении передаются по всему радио, но, проезжая по улицам, кажется, что ничего серьезно не пострадало.

— Если Абсолон — наемник, это означает, что вы совершили обмен. Что-то в обмен на… местонахождение Элис и Хакана. Что вы дали ему? Что он получил от этого? — я делаю паузу. — О боже, пожалуйста, не говорите, что обещали выдать меня за него замуж.

Мама поворачивается с пассажирского сиденья и сурово смотрит на меня.

— Ты что, издеваешься? Думаешь, мы бы так поступили?

— Тогда что?

Папа на мгновение сжимает руль. Прочищает горло.

— Мы обещали ему, что никакие убийцы никогда его не убьют.

У меня отвисает челюсть.

— Но ты пытался убить его там, дома!

В машине воцаряется тишина. Мама пожимает плечами.

— Правила и условия меняются.

Я откидываюсь на спинку сиденья, в очередной раз удивляясь тому, кто мои родители на самом деле. В глубине души понимаю, что они ничем не лучше Абсолона.

Так кто же я тогда?

ГЛАВА 13

Говорят, вампиры так много не спят. Я начинаю думать, что это один из правдивых мифов.

Как бы я ни устала, я не могу заснуть. Мои глаза продолжают открываться, я оглядываю гостиничный номер, боясь, что здесь со мной кто-то есть.

Но это не Солон. Я представляю, как он появляется в комнате, используя «Черное солнце», чтобы добраться до меня, или, возможно, просто стучит в мою дверь. Но он не появляется. И, во всяком случае, я его больше не боюсь. О, я в ярости на него за то, что он лгал мне все это время, за то, что был причастен к смерти моих настоящих родителей, притворялся таким сентиментальным по этому поводу. И я хочу встретиться с ним лицом к лицу, чтобы накричать на него.

Я боюсь того, что говорили родители. Не столько Атлас, другие ведьмы тоже хотят навредить мне и моим родителям.

А еще есть Скарде. Король вампиров. Я ничего о нем не знаю, и все же он уже пугает меня. Каждый раз, когда я пытаюсь представить, как он выглядит в моей голове, я продолжаю видеть людей в темных плащах, красные занавески из ниток свисают с капюшонов и скрывают их лица. Я продолжаю думать, что увижу их в комнате, вместе со скользящими тенями, которые видела за пределами своей квартиры, в черно-белом мире.

В конце концов я встаю с постели и дергаю занавески, прислоняюсь к стеклу и смотрю на город внизу, на линию наступающего рассвета, появляющуюся на восточном горизонте, как золотая полоска на фоне глубокого индиго.

Я чувствую себя здесь так, словно нахожусь на вершине мира. Родители сняли для меня номер на одном из верхних этажей, и благодаря расположению отеля на холме, а также большим окнам, мне кажется, что я могу протянуть руку и дотронуться до вершины «Трансамериканской пирамиды», до города, дышащего, живого и гудящего внизу.

Я смотрю в окно, наблюдая, как восходит солнце, как оживает залив. Сейчас у меня поразительно хорошее зрение, так что со своего места мне кажется, что я вижу то, чего больше никто не видит.

Однако в конце концов я достаю свой ноутбук. Родители сказали мне оставаться здесь, в отеле, и никуда не уезжать, что один из них заедет сегодня вечером и что они будут звонить в течение дня, когда смогут.

Но мне двадцать один. С каких это пор я буду слушать своих родителей?

Я открываю свой Facebook и отправляю короткое сообщение Элль, сообщая ей, что у меня все еще нет телефона, но я вернулась в город, и спрашиваю, не хочет ли она встретиться и выпить в «Top of the Mark». Выпивка за мой счет.

Ей не требуется много времени, чтобы ответить. Она называет меня сукой кучу раз, значит, она все еще зла на то, что я просто исчезла, плюс, немного озадачена моим выбором места. Но она согласна.