Черное солнце (ЛП)

— Вот, — говорит она. И внезапно обвивает меня руками, прижимая к себе так крепко, что я едва могу дышать. Я смотрю на Солона через ее плечо, и он отводит взгляд.

— Принесу кофе, оставлю вас наедине, — говорит он, надевая свою белую рубашку и выскальзывая из комнаты так быстро, что никто из нас не успевает ничего сказать.

— Ох, моя малышка, — говорит она мне, все еще крепко обнимая. Я чувствую ее слезы на своей шее. — Как ты? Он причинил тебе боль?

— Мам, — говорю я, отстраняясь. Ее руки опускаются. Я приобнимаю ее за плечи. — Я в порядке. Честно. Он не причинил мне вреда и никогда бы этого не сделал.

Она качает головой.

— Я даже не знаю, как ты можешь находиться в одной комнате с этой тварью.

— Он не тварь, — резко говорю я. — Он мой.

Даже если он еще сам этого не знает.

Она пристально смотрит на меня, глаза блестят, когда она оглядывает меня с ног до головы.

— Ты так сильно изменилась, милая. Ты… ты всегда была красивой, но теперь ты… ты одна из них.

— Что это значит? — спрашиваю я, прищурив глаза.

— Это значит, что ты невероятно красива, милая. Из этого мира, — она делает глубокий, прерывистый вдох, на мгновение прикладывает руку к моей щеке, затем быстро убирает ее, когда чувствует, какая я холодная. — Тебе это идет.

— Ты не захватила свой клинок истребителя, надеюсь? — спрашиваю я, внезапно пораженная этой мыслью.

— Нет. Солон предупредил.

— Он был прав. Ты, вероятно, попыталась бы снова его убить.

Она вздыхает, на мгновение закрывая лицо руками.

— Нет. Я не хочу убивать его, поклялась, что не стану этого делать.

— Так ты говорила, когда заключала соглашение. Помнишь? Ты убила моих родителей, а он выдал тебе их местонахождение.

Она громко сглатывает.

— Я знаю… мне это все не нравится, я ненавижу это, ненавижу его, но знаю, что он нужен тебе. Он нужен тебе больше, чем мы. Мы больше не можем тебя защищать. Мы слышали о том, что случилось с Атласом.

Потом мама начинает говорить об Элль и о том, что та все еще числится пропавшей без вести, а я снова начинаю плакать, потому что боль свежая и реальная, как и чувство вины, будто большая темная наковальня внутри меня.

В конце концов я вытираю слезы и надеваю кое-что из одежды, которую она принесла, — широкие брюки в полоску с эластичным поясом и укороченный топ, не совсем в моем стиле, но это лучше, чем полотенце.

Затем Солон стучит в дверь и входит с двумя чашками кофе в руках. Сначала он протягивает одну моей маме.

— Тебе, — говорит он.

Она окидывает его беглым взглядом, ее кожу заметно покалывает от того, что она находится так близко к нему. Она выхватывает у него кофе и делает несколько шагов назад.

— Спасибо, — холодно говорит она.

Затем он протягивает мне чашку, одаривая улыбкой, от которой мое сердце поет.

— И тебе, моя дорогая.

Мама презрительно фыркает, а я бросаю на нее неодобрительный взгляд.

Она просто пожимает плечами.

— Посмотрите на себя, — презрительно говорит она.

Солон прочищает горло и поворачивается к ней лицом.

— Я пригласил тебя сюда не только ради одежды…

Мама поднимает руку, обрывая его.

— Прошу прощения? Пригласил? Мы платим за этот номер в отеле.

— Мам, — предупреждаю я.

— Все в порядке, — говорит мне Солон. Затем он одаривает ее умиротворяющей улыбкой. — Я пригласил тебя сюда, потому что хотел кое-что сказать.

— О боже, — она чуть не роняет кофе и в ужасе смотрит на меня. — Пожалуйста, не говори, что ты беременна. Или выходишь замуж.

— Нет, — огрызаюсь я. — Дай ему закончить. Хотя я и не знаю, что он будет говорить.

— Я знаю, кто отец Ленор, — продолжает он глубоким и серьезным голосом. — Настоящий отец. Я попробовал ее кровь, так что уверен. Это Джеремайс.

Лицо моей матери бледнеет, она прижимает руку к груди.

— Ты уверен?

Он кивает.

— У Джеремайса и Элис родился ребенок. Ведьмак и вампирша. Ленор — их дочь.

Она качает головой, обдумывая услышанное, затем плюхается на стул у письменного стола.

— Не могу в это поверить. Хотя, в этом так много смысла, — она смотрит на меня с чувством благоговения. — Знаешь, мы с твоим отцом часто задавались этим вопросом. Конечно, мы знали, что ты наполовину ведьма. Но в тебе было так много необычного.

— Например, что? — спрашиваю я, желая знать все.

— Например, — медленно произносит она, переводя взгляд с меня на Солона. — Когда мы… когда мы убили твоих родителей, — я не могу не вздрогнуть, когда она это произносит, — мы не знали, что ты была там. Мы подожгли дом, ты должна была сгореть в огне. Но нет. Мы услышали, как ты плачешь, и подумали, что спасать тебя уже слишком поздно. Но потом ты… ты прошла прямо сквозь огонь. Не останавливаясь. Пламя не причинило тебе вреда, не оставило ни единой отметины или ожога. Ты невосприимчива к стихии, Ленор.

— А сейчас? — тихо спрашиваю я. — С моей вампирской кровью. Огонь же убивает вампиров.

Моя мать смотрит на Солона.

— Ты знаешь что-нибудь?

Солон поджимает губы.

— Независимо от способа обращения, в ней все еще есть вампирская кровь, она просто дремлет. Но я не думаю, что вампирское в ней отрицает ведьмовское. Думаю, что они оба прекрасно работают вместе. Инь и ян.