Черное Солнце. За что убивают Учителей (СИ)

Неожиданный испуг и разочарование сковали сердце кочевника, остудив постоянно живущий гнев на верховного жреца. Впрочем, из ярко пылающего костра этот гнев давно уж превратился в вяло тлеющие угли. Красный Волк вдруг отчетливо осознал, что находится в полной власти наставника, и тот сможет сделать с ним ещё более гадкие и позорные вещи, чем сам Элиар в состоянии вообразить. Более того, сделать не самолично, а, например, бросить на растерзание омерзительному северному выродку Яниэру, который, если дать любимцу Великого Иерофанта воли, три шкуры с него спустит и не поморщится.

Нет, уж лучше пострадать от руки Учителя, чем Первого ученика.

— Разве я не ваш личный ученик? — тщетно пытаясь задушить растущий внутри ужас, прямо спросил кочевник. Голос его прозвенел неожиданно высоко и громко, как будто даже с какой-то обидой, почти детской ревностью.

— Прежде всего, ты — моя собственность.

— Так значит, Учитель отказывается от меня? — Изо всех сил Элиар старался погасить вспыхнувшую при этих словах горячую злость. Ему даже удалось пересилить себя и назвать этого надменного тирана Учителем.

На губах верховного жреца мелькнула усмешка, когда выходец из Лианора услышал, как почтительно и скромно обратился непокорный степняк.

— Конечно, нет, — Совершенный равнодушно пожал плечами. — Ты по-прежнему воспитанник храма Закатного Солнца. Но Яниэр — мой Первый ученик и Первый иерарх храма. Яниэр имеет право принимать любую мистерию, какую пожелает. Или какую я прикажу ему провести.

Красный Феникс окинул его оценивающим холодным взглядом и, помедлив, добавил:

— Если и в самом деле ищешь служения, докажи мне свою преданность.

Красный Волк насупился, почувствовав себя загнанным в ловушку еще глубже, еще безнадежнее. Будущее казалось беспросветным. Он остался один, совсем один среди неверных теней прошлого, и только сидящий перед ним человек был готов воспринимать ученика всерьёз и давать какие-то шансы.

— Учитель… простите меня.

— Ты в чем-то виновен предо мной?

— Да. Я не был достойным учеником, — Красный Волк набрал побольше воздуха перед следующими унизительными словами. — Я прошу Учителя провести ритуал инициации.

— Что? — с невинной улыбкой на устах негромко переспросил Совершенный.

— Ваш ученик просит вашу светлость лично руководить мистерией, — сквозь зубы почти прорычал кочевник.

— Вот как. Неужели ты сам просишь об этом?

— Да, мессир.

— Значит, ты покоришься мне?

— Я сделаю всё, что вы прикажете, чтобы установилась связь.

— Хорошо, — смилостивился Красный Феникс Лианора, наконец прерывая эту мучительную беседу. — Я проведу мистерию и возложу на тебя венец совершеннолетия. Сейчас же ступай и приготовься к ритуалу. Проведем его немедленно, пока сердце твоё открылось для установления связи.

Поклонившись, Элиар вышел вон. Рот как будто был полон какой-то вязкой, приторной ваты, навязшей на зубах, забившей горло и облепившей язык, которым он только что произносил подобострастные слова. Мерзкое ощущение. Ноги подкашивались, голова шла кругом, да еще и мутило: от отвращения к Яниэру или к верховному жрецу… нет… от отвращения… к самому себе. Как же низко он пал, как отдалился от простой и честной жизни вольных степняков!

Но удивительное дело — терзавшая душу удушливая ненависть к наставнику словно бы куда-то делась. Похоже, дух его был всё-таки сломлен: не грубой силой, но выверенной, расчетливой хитростью.

Да, сам не сознавая того, ученик принял волю Учителя и покорился ей.

* * *

Эпоха Черного Солнца. Год 359. Сезон пробуждения насекомых

Запускают воздушных змеев. День двадцатый от пробуждения

Ангу. Лес Кукол

*киноварью*

Всё верно… между Учителем и учеником должна возникнуть особая доверительная связь, иначе обучение будет невозможно. В этом и была суть мистерии. Однако, кажется, во время церемонии между ними двумя возникло что-то другое, что-то, не похожее на обыкновенную духовную связь ученичества.

Элирию вдруг отчётливо вспомнился момент, когда он вошёл в освещённое одними лишь тонкими красными свечами святилище для инициаций, и волосы зашевелились на голове от пробудившейся памяти.

Вспоминать совсем не хотелось. Лучше бы он продолжал брести в чёрном тумане беспамятства, огромном, как гора, милосердно скрывающим правду.

Но непрошенное воспоминание призраком восстало перед глазами: коленопреклоненный Второй ученик замер в полумраке и тишине, неподвижно, как ящерица на камне. Распущенные волосы рассыпались по плечам неистовой огненной волной, подол церемониального одеяния растекся по молитвенной платформе. Поддавшись порыву, Элирий легонько провел рукой по этим ярким волосам, и воспитанник дернулся, будто проснувшись или выйдя из транса.