Черное Солнце. За что убивают Учителей (СИ)

Эти двое с самого дня их знакомства ненавидели друг друга, при встрече поливая молчаливым презрением и изредка — насмешками. Наследник древнего блистательного рода владетелей Ангу, Яниэр не признавал ровней босяка из Великих степей, а тот щедро платил взаимностью, в свою очередь считая старшего ученика предателем северного народа и жалким прихвостнем Совершенных.

Трудно было бы сыскать людей, более непохожих друг на друга как внешне, так и по своей натуре: они казались полнейшими противоположностями. Яниэр — белые облака на зимнем небе, и Элиар — солнце раскаленного докрасна летнего полудня.

— Почему нет? Я должен давать тебе отчёт?

Черный жрец сдержанно покачал головой.

— Нет, ваша светлость, не должны. Так или иначе, это запрещено.

— Запрещено?

— Да. Мы не летаем в Ангу.

Элирий попытался восстановить в памяти обрывки скудных воспоминаний о северных территориях. Город Ангу — место, покрытое облаками. Как он помнил, испокон веков Ангу считался самым труднодоступным городом Материка — в своё время даже Совершенные не смогли взять его. Серебряная Звезда Севера защищена кольцом ледников и горных хребтов, на вершинах которых снег не тает даже в середине лета. Фактически это неприступная крепость.

Именно поэтому, хоть в прежние дни почти весь Материк находился под протекторатом Ром-Белиата, Запретный город предпочел сохранить Серебряной Звезде Севера суверенитет. Очевидно, во избежание сложного и затяжного конфликта, а может даже проиграв в нем, Элиар решил поступить так же.

— Ангу не находится под сюзеренитетом Бенну. Севером управляет другой ваш ученик, — нехотя подтвердил его догадки Черный жрец. — Военное освоение отдаленных северных территорий было приостановлено много лет назад. Я не контролирую город Ангу.

— Не вижу в этом трудностей.

— Вот как? Ангу окружён магическим ледяным барьером, непроницаемым с обеих сторон. Вы хотите, чтобы мы разбили его и тем самым начали войну? Вы желаете, чтобы мы овладели севером для того, чтобы мессир смог повидаться с Первым учеником?

— Думаю, мы можем прибыть туда не как завоеватели, а как гости, — задумчиво ответил Элирий, пожав плечами.

Слушая непрекращающиеся разговоры об Ангу, волчонок, кажется, уже с трудом сохранял терпение.

— Возможен ли вариант, что ваша светлость сперва захочет посетить как гость какое-нибудь другое, менее неприступное место Материка?

— Другое? Хорошо. Тогда я хочу посетить Ром-Белиат.

Упоминание Первого города Оси возымело неожиданно сильный эффект. Великий Иерофант вздрогнул и переменился в лице.

— Нет. И не стоит впредь говорить об этом.

Красный Феникс в свою очередь почувствовал, что больше не в состоянии терпеть приказной тон и повелительные замашки Второго ученика.

— Если продолжишь говорить в подобной манере, — пригрозил он, — придется лишить тебя общения, волчонок.

— О, Учитель вспомнил о своём излюбленном наказании? — взвился выходец из Великих степей. — Но Красного ордена больше нет. Учитель не может никому приказать игнорировать меня, как это бывало раньше.

— Значит, я лишу тебя общения только с собой, — равнодушно сказал Элирий и отвернулся.

Что ж, возможно, это первоклассная золотая клетка, но птицы, живой поющей птицы в этой клетке не будет.

Помимо воли Черный жрец обеспокоился. Он вовсе не собирался поддаваться на провокации и вступать в открытый спор… и не хотел допускать, чтобы Красный Феникс действительно лишил его возможности слышать свой мелодичный голос на месяц или два, или сколько взбредёт упрямому Совершенному в голову. Учитель не помнит содеянного им. Это редкий шанс всё исправить. Шанс заново завоевать расположение наставника. Только вот, кажется, желая исправить старые ошибки, он умудряется совершать новые.

— Не нужно принимать скоропалительных решений, которые навредят нам обоим, — примиряюще заметил Элиар, смягчая тон, чтобы сгладить неловкость. — Я готов рассмотреть предложение о северной экспедиции ещё раз. Позднее. Согласны ли вы подождать?

Но разговор, похоже, зашел слишком далеко: Совершенный не ответил и даже не повернул головы, будто отгородившись от ученика стеклянной стеной, которую невозможно увидеть — и невозможно разбить. Всё это ужасно раздражало и горячило кровь. Великий Иерофант имел возможность любоваться разве что приметной красной яшмой, украшавшей высокую цилиндрическую заколку, — ранговое украшение горделиво сияло в угольно-черных волосах.

Элиар хотел бы не выходить из себя от этого демонстративного, нарочитого безразличия. Но сохранить спокойствие души было сложно.

— Как должен я истолковать ваше молчание, Учитель?

— Не называй меня так, — проигнорировав вопрос, ледяным тоном запретил Элирий.

— Мне перечислить все ваши многочисленные имена и громкие титулы, чтобы вы отозвались?

— В титулах нет нужды.