Черное Солнце. За что убивают Учителей (СИ)

То был самый редкий из назначенных запрещенных цветов, который на всем Материке имел право носить только один-единственный человек — обладатель высшей власти, Триумфатор Ром-Белиата, преемник Триумфаторов Лианора.

Выходит, перед ним сама Ишерхэ, «Лист полыни»?

И, как выяснилось, вовсе не человек, а последний истинный полубог Лианора.

Глава 14 Цветочный бутон поддерживают листья

Эпоха Черного Солнца. Год 359. Сезон весеннего грома

Начинает цвести розовый персик. День одиннадцатый от пробуждения

Бенну. Цитадель Волчье Логово

*киноварью*

Итак, волчонок не предпринял ни малейшей попытки к примирению и, во всей вероятности, вовсе не собирался улаживать возникшее недоразумение.

Надо заметить, что это довольно трудно — лишить общения того, кто сам, по доброй воле, не торопится предстать пред твои светлые очи. Ещё неизвестно кто в этом случае кого наказывает, и кто оказался в затруднительном положении.

Кажется, его блистательная затея провалилась с треском.

Вчерашний день прошел в напряженной, почти звенящей тишине: никто не побеспокоил покой Красного Феникса, за исключением Первого иерарха храма Затмившегося Солнца: в установленное время Шеата приносила еду и назначенные лекарства, но не решалась заговаривать с ним или смотреть в глаза. Вечером, ближе к закату, когда естественный свет окрасился теплыми полутонами, Шеата явилась вновь и мягким, но безапелляционным тоном объявила, что мессиру пора переодеваться: наступил час оздоровительной прогулки, которая отныне внесена в ежедневный распорядок.

Бывший Великий Иерофант почувствовал себя заключенным, которого в обязательном порядке выводят на короткий променад: особенного выбора не предлагалось. Но, в конце концов, он сам изъявил желание подышать живительным свежим воздухом, а Второй ученик, выходит, благодушно пошел навстречу его собственной просьбе. И не придраться.

В сад они вышли в золотисто-алом сиянии угасающего дня. Внутренний двор оказался изолированным и частично крытым. Яркая молодая зелень густым облаком окутывала массивные ворота и высокие глухие ограждения, полностью скрывая их от любопытного взгляда, но ощущение клетки всё равно не покидало Совершенного. Он мог уже вполне сносно держаться на ногах и обходился практически без чужой помощи, но Шеата всё равно держалась совсем близко, шагая за ним неотступно, как бесстрастный конвоир.

Едва покинув Красные покои, Элирий подметил, что чуть поблескивающий в последних лучах солнца охранный контур имеется и тут. Вероятно, прагматичный Второй ученик решил устанавливать его только на краткое время променада, не желая тратить силы на поддержание еще одного мощного барьера двадцать четыре часа в сутки. И именно поэтому выходить наружу разрешено только в строго установленное время и только в сопровождении Первого иерарха, которая следовала за своим утратившим доверие подопечным, как приклеенная. Что ж, всё это вполне логично. Но логических объяснений было недостаточно, чтобы почувствовать себя хорошо.

Легко ли быть птицей и не иметь возможности расправить крылья?

Персиковое дерево цвело и парило над землей, будто пышное бело-розовое облако. Под гроздьями хрупких цветов ветви отяжелели и слегка прогибались к земле. Сойдя с прогулочной садовой дорожки, Красный Феникс остановился и в задумчивости прислонился к узловатому стволу спиной. Благоухающие персиковые цветы колыхались на ветру, создавая пронзительную атмосферу, в которой ярко чувствовалась весна и красота бытия. В отличие от Лианора, на Материке существовали разные времена года, и со временем Элирий привык к необыкновенному чуду смены четырех сезонов. Но всё же ранняя весна оставалась особенно мила сердцу Совершенного, остро напоминая о доме.

Если бы дерево могло рассказать о Лианоре, оно бы зацвело.

Как раз сейчас, равнодушная к его тревогам и волнениям, весна вступала в свои права. Из земли поднималась новая зелень, полная жизни и упоительной свежести. День ото дня погода становилась теплее, первые насекомые пробуждались от зимней спячки. Бывший верховный жрец поднял глаза, сквозь щедро цветущие ветви любуясь залитым всеми красками небосводом. Неподалеку в полумраке благоухали бледные соцветия абрикоса, из-под ветвей которого время от времени раздавались приятные слуху соловьиные трели, размеренные и нежные, словно журчание арфы. Музыка сада дарила наслаждение, богатые ароматы весеннего вечера кружили голову… одним словом, благодать.

И вот солнце зашло. Ночное пение приобрело особенное очарование: одинокий голос соловья, известного певца любви, более не тонул в гомоне других пернатых. Птицы над его головой осторожно перепархивали с ветки на ветку. Однако… почему такой странный час выбран для прогулки? Солнце опустилось за горизонт, а значит, сила его крови также неминуемо пойдет на спад.