Черное Солнце. За что убивают Учителей (том I)

Прежде Красного Феникса Лианора называли светочем этого мира — за то, что он вернул народу Совершенных благословение небожителей… Да, его кровь — священный красный лотос благословения. Но какое значение имеет это теперь, когда всё, что было смыслом его жизни, утеряно? Волчонок лишь сыпет соль на открытые раны.

— Хорошо, — с трудом превозмогая слабость, коротко отозвался бывший Великий Иерофант.

— Вход в Красные покои отныне заказан всем, кроме Шеаты. Она всегда будет подле вас, как вы того пожелали. В некоторые внутренние комнаты даже она не сможет заходить без вашего позволения. Я также не буду излишне обременять мессира своим присутствием.

Он поднял на него золотые глаза и задал последний вопрос на сегодня:

— Те красные маки, цветущие в опочивальне… Учитель доволен ими?

Элирий молча кивнул.

По правде говоря, учитывая вспомнившийся неприятный эпизод из прошлого, его действительно тронул знак внимания. С другой стороны, внимание это могло быть продиктовано сугубо практичностью, не так ли? Красный цвет оказывает благотворное воздействие на его энергетику, хоть цветовое воздействие в видимом глазу спектре и самое слабое.

— Определенно, обилие вибраций красного цвета, пусть и проявленного грубо, поможет мне восстановиться быстрее, — сухо заключил Совершенный.

Этот красный цвет он будет тянуть в свои вены отовсюду, как неводом собирают и тащат из моря рыбу. Такова природа его крови.

Черный жрец удовлетворенно кивнул.

— Если Учитель будет и впредь вставать без разрешения, мне придется привязать его к кровати, — то ли в шутку, то ли всерьез бросил кочевник, проходя мимо него к дверям. — Ваша жизнь слишком дорога, чтобы рисковать ею.

Сырой металлический привкус снова наполнил рот. Элирий незаметно сглотнул кровь и холодно улыбнулся, не разжимая губ и не смотря на своего ученика. Кажется, тот поклонился и вышел прочь.

Едва дверь за ним затворилась, Красный Феникс в изнеможении прислонился к подлокотнику, медленно заваливаясь набок. По лбу предательски ползли капли пота, сознание заволокло багряным туманом.

Хвала небожителям, услужливая Шеата уже спешила к нему со снадобьями.

Глава 7 Журавлиные перья. Часть 1

ГЛАВА 7. Журавлиные перья. Часть 1

Эпоха Черного Солнца. Год 359. Сезон дождевой воды

Весенний воздух благодетелен . День седьмой от пробуждения

Бенну. Цитадель Волчье Логово

*киноварью*

Приставленная к ослабленному ритуалом Совершенному оказалась женщиной заботливой и прекрасно подготовленной в вопросах организации быта: задрапированное ярко-красной мантией жреческое одеяние сидело на ее подопечном идеально, волосы были тщательно расчесаны и уложены в безукоризненную, подобающую высокому статусу прическу.

Однако даже простая прогулка из комнаты в комнату стоила Красному Фениксу немалых трудов: он мог идти, только опираясь на протянутую руку. Выходцу из могущественного Лианора было непросто смириться с осознанием собственной немощи, но скрепя сердце приходилось снова и снова принимать помощь Шеаты, благо, она предлагалась ненавязчиво и деликатно.

Тем не менее, дело явно повернуло на поправку: он наконец-то перестал беспрерывно кашлять кровью и терять сознание с завидной регулярностью впечатлительной юной девицы. Кроме того, после сытной утренней трапезы Первый иерарх принесла на десерт свежие фрукты и какое-то новое стимулирующее восстановление организма снадобье.

— Что за зелье вы тут сварили? — Красный Феникс поморщился и демонстративно сплюнул тинктуру обратно в овальную серебряную чашу. — Решили угробить меня во второй раз? В жизни не пробовал большей гадости.

— Это «Горькая слеза», мессир Лар, — терпеливо объяснила Шеата, аккуратно промокая рот своего подопечного кружевом белоснежной салфетки. — Очень эффективное средство.

— И название говорит само за себя, — брезгливо фыркнул Совершенный, отставляя в сторону сосуд с решительно забракованным им лекарством. — Отвратительная горечь.

— Великий Иерофант повелел приготовить ее, помните? — извиняющимся тоном проговорила жрица и склонилась в глубоком просительном поклоне, ожидая, что бывший верховный жрец сменит-таки гнев на милость. Уйти, позволив больному не принять назначенное средство, она не могла.

Уголки рта Элирия чуть шевельнулись в пренебрежительной улыбке.

— Тебе придется пообещать мне что-нибудь очень приятное, чтобы я согласился проглотить эту редкостную дрянь, — капризным движением он оттолкнул от себя поднос еще дальше, едва не перевернув неприятную бутыль с зельем, а заодно и ни в чем не повинную вазочку, заполненную крупными ягодами соблазнительной сладкой клубники, первой клубники этого сезона.

Шеата на миг задумалась. Вступать в спор рассудительная женщина не собиралась — то ли из почтительности, то ли успев уже уяснить всю бессмысленность этого занятия. Но своевольного юношу нужно было как-то уговорить.