Черное воскресенье (др. перевод)

— Ну и дурак. А ты бы спросил у нее самой.

— В этом нет надобности.

— Эх ты, импотент несчастный!

— Заткнись.

— Пока ты нервы рвал там, в лагере, она уж тут позанималась верховой ездой, будь уверен.

— Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет!

— Слабо спросить?

И однажды холодным вечером, в самом конце октября, он ее спросил. Глаза Маргарет наполнились слезами, и она вышла из комнаты. Виновата? Или нет?

Мысль о том, что жена была ему неверна, преследовала его постоянно, словно наваждение. Он спросил у фармацевта в их аптеке, регулярно ли возобновлялись ее рецепты на противозачаточные средства за последние два года, и получил в ответ: «Это вас не касается». Лежа рядом с Маргарет после новой неудачной попытки, он мучился, с графической четкостью представляя, как она ведет себя в постели с другими мужчинами. Иногда эти мужчины принимали облик Бадди Ивза и Аткинса-младшего: один возлежал на Маргарет, другой ждал своей очереди.

Он приучил себя избегать ее, когда гнев и подозрительность овладевали им, и проводил вечерние часы в гараже-мастерской. В другие вечера он сидел с ней рядом, пытаясь вести разговор о малозначительных вещах или расспрашивал ее о том, как прошел день и что делается у девочек в школе.

Маргарет обманывалась на его счет. Из-за того, что Майкл так быстро окреп физически и так успешно работал, она решила, что он практически здоров. Она уверяла его, что он скоро избавится от импотенции. Рассказала ему, что советник из Военно-морского ведомства приходил к ней и беседовал с ней об этом перед возвращением Майкла на родину. Она часто повторяла слово «импотенция».

Первая серия весенних полетов дирижабля в 1974 году ограничивалась северо-востоком страны, так что Ландер мог жить дома. Вторая включала полет вдоль восточного побережья к югу, во Флориду. Он должен был отсутствовать три недели. Друзья Маргарет устроили вечеринку как раз накануне его отъезда, и Ландеры получили приглашение. Майкл был в отличном настроении. Он настоял, чтобы они это приглашение приняли.

Вечер получился очень приятным. Собрались восемь пар. Ели, пили, танцевали. Ландер не танцевал. Захватив в плен группку растерявшихся мужей, он занимал их разговором об устройстве баллонетов[18] и клапанов в дирижабле. Говорил он очень быстро и возбужденно, лоб его покрывали капельки пота. Маргарет прервала его словоизвержение, позвав посмотреть внутренний дворик. Когда он вернулся, разговор шел о профессиональном футболе. Он прервал этот разговор и продолжил лекцию с того места, на котором остановился.

Маргарет танцевала с хозяином дома. Дважды. После второго танца хозяин дома задержал ладонь Маргарет в своей чуть дольше, чем звучала музыка. Ландер наблюдал за ними. Они разговаривали очень тихо. Он понял — говорят о нем. Он объяснил все, что знал о несущих тросах мужчинам, внимательно разглядывавшим содержимое своих бокалов.

Маргарет очень осторожна, думал Ландер. Но она просто наслаждается тем, как смотрят на нее мужчины. Купается в их восхищении, впитывает его всеми порами своего тела.

За рулем машины, по дороге домой, он молчал. Был белый от злости.

Наконец дома, в кухне, она не выдержала.

— Слушай, ну наори на меня, и покончим с этим, — сказала она. — Давай, скажи все, что ты обо мне думаешь.

Ее кошка — совсем еще котенок, в этот момент вошла в кухню и потерлась о ногу Майкла. Маргарет подхватила котенка на руки, боясь, что Майкл его отшвырнет.

— Скажи мне, что я такого сделала, Майкл. Ведь вечер получился чудесный, правда?

Она была такая красивая. Стояла с котенком на руках, не зная, что ее красота и вынесла ей приговор. Ландер шагнул к ней, глядя ей в глаза. Она не отступила, не отшатнулась. Он никогда в жизни не бил ее. Ни разу не ударил. Не мог. Он выхватил у нее котенка и отошел к раковине. Когда она поняла, что он собирается сделать, котенок был уже в измельчителе мусора. Маргарет бросилась к раковине, она хватала Майкла за руки, пытаясь оттащить его от выключателя, но было поздно. Она слышала вопли котенка до тех пор, пока его тельце не скрылось в измельчителе целиком. И все это время Ландер не отводил глаз от ее лица.

Крики Маргарет разбудили детей. Она ушла спать в комнату девочек. Слышала, как он уехал чуть свет.

Из Норфолка он послал ей цветы. Звонил из Атланты. Она не брала трубку. Он хотел сказать ей, что понял — его подозрения беспочвенны, всего лишь плод больного воображения. Из Джексонвилла Майкл написал ей длинное письмо. Просил прощения, говорил, что сознает, как был жесток и несправедлив, что повел себя как сумасшедший. Обещал, что больше никогда-никогда не будет себя так вести.