Черное воскресение

Он не выносит никакого соперничества и поэтому не участвует ни в каких видах состязаний. Многим из нас удается контролировать свою агрессивность, давая ей выход в играх, – как иначе могли бы мы выжить? Майклу этого делать никогда не приходилось – ведь он не терпит даже настольных игр, не говоря уже об азартных. Ландер вчуже представляет себе, что состязательные игры позволяют спустить пар, но не может себе позволить эту роскошь: в области эмоций для него не существует нейтральной зоны между мирной атмосферой обычной игры и тотальной войной на уничтожение, когда не щадят даже трупы погибших. У него нет отдушины. И он пьет эту отраву уже очень долго. Другой бы не выдержал.

Майкл говорит себе, что терпеть не может церковь, однако довольно часто молится, по несколько раз в день. И он убежден, что некоторые позы помогают молитвам достичь ушей Господа Бога. Если прижаться лбом к коленке, например, это помогает лучше всего. Когда приходится делать это принародно, Майкл прибегает ко всяческим ухищрениям, чтобы не привлекать внимания. Можно уронить что-нибудь под стул и нагнуться пониже. Потом еще очень помогает помолиться на пороге или держа руку на дверном запоре. Он часто молится о людях, которых на миг вдруг высвечивает его память: эти вспышки обжигают его по несколько раз в день. Сам того не желая, безуспешно пытаясь это прекратить, Майкл ведет долгие диалоги с тем, другим, и не во сне, а наяву. Сейчас он как раз занят именно этим:

– Старая мисс Фелпс убирает двор учительского общежития. Интересно, она когда-нибудь уйдет на пенсию или нет? Она вообще работает уборщицей в школе уже сто лет.

– А тебе что, хочется, чтобы она сгнила от рака?

– Нет! Господи Иисусе, прости меня и помилуй! Я не хочу, чтобы она сгнила от рака. Я лучше сам сгнию от рака (тут он стучит по дереву). Господи, пусть я сам первый сгнию от рака, Отец Небесный!

– А тебе не хочется взять дробовик и выпустить этой неграмотной старой дуре кишки?

– Нет! Нет! Господи, я правда не хочу! Пусть она будет здорова и счастлива. Она же не виновата, что она такая, как есть. Она добрая и порядочная женщина. Она хорошая. И прости, что я иногда говорю «Будь они все прокляты!»

– А разве тебе не хочется сунуть ее мордой в косилку?

– Нет, нет, ни за что! Господи Иисусе, избавь меня от таких мыслей!

– А послать бы к чертовой матери Дух Святой!

– Нет! Как я мог даже подумать такое, я не могу, не должен, это же смертный грех. Такое не прощается. Никогда не буду думать о том, чтоб послать Святой Дух к чертовой матери. Ой, опять про это подумал!

Майкл оборачивается и тянется к защелке на сетчатой двери. Касается лбом колена. Потом сосредоточивается на газонокосилке. Ему надо поскорей закончить ремонт. Он копит деньги. Он берет платные уроки летного дела.

С раннего возраста Майкла тянуло ко всяческой технике, а в работе с различными механизмами у него обнаружился настоящий талант. Однако страстное увлечение машинами овладело им лишь тогда, когда он открыл, что существуют аппараты, буквально растворяющие его в себе, срастающиеся с его собственным телом. Когда Майкл вот так растворялся в машине, он воспринимал свои действия как действия самой машины, и маленький отличник переставал являться ему.

Первой такой машиной стал самолетик «пайпер каб», взлетавший с небольшого, поросшего зеленой травой летного поля. У приборной доски Майкл терял ощущение самого себя. Он ощущал лишь, как вместе с самолетиком закладывает виражи, сбрасывает скорость, уходит в пике. Майкл обретал его форму, его грацию и силу, собственной кожей чувствовал, как воздушные струи обтекают корпус, и был свободен, свободен…