Черное золото королей

– Как-нибудь обойдусь без такого счастья, – огрызнулась я, затем напомнила ему про наш совместный визит в дом депутата Госдумы. – Ты хотел свалить убийство Жирного на меня! Ты сволочь! На меня, на женщину… Ты задурил головы моим детям, а потом…

– Я не хотел сваливать убийство на тебя, – очень резко сказал Камиль.

– Правда? – прошипела я. – А все почему-то сложилось так, что все улики указывали на меня.

– В жизни никогда не знаешь, что как сложится, – философски заметил Камиль. – Я и предположить не мог, например, что сегодня встречусь здесь с тобой.

– Я нарушила какие-то твои планы?

– Представь себе.

Я не знала, что еще сказать. Ругаться с ним дальше? Высказывать какие-то претензии? А смысл? Я просто встала и, не пожелав Камилю спокойной ночи, отправилась наверх.

Я была зла – на него, на себя – за то, что, несмотря ни на что, хотела его, но не могла себе этого позволить. Я прекрасно понимала, что так и не узнаю, зачем он приехал. А ведь приехал он явно не отдыхать. И втайне от отца… Какие у него здесь могут быть дела? Кипр – оффшорная зона. У них или у него здесь зарегистрирована компания? Он как-то проводит через нее деньги? Конечно, я ничего не скажу его отцу. Я не стукачка. А Камиль… Он – сволочь! Но… Я заставила себя не думать о нем как о мужчине.

И кто еще был в доме? Или до сих пор находится? И был ли вообще? Хотя грязная тарелка…

Я приняла душ, расчесала волосы, долго глядела на себя в зеркало, потом вышла в коридор, прислушалась. Камиль все еще был внизу. Теперь он включил телевизор. А я устала, выпила сегодня вина и коньяка с соседями, долго валялась на пляже, и теперь мне хотелось спать.

Войдя в свою спальню, я невольно обратила внимание на шкаф-купе, состоявший из двух частей: для развешивания одежды на вешалках в одной и полок в другой. С замиранием сердца я открыла часть, где висел мой немногочисленный гардероб. Никого не обнаружила.

Зайти в комнаты детей? Но не хочется их будить. А если кто-то в самом деле сидит в одном из их шкафов? И выйдет среди ночи? Вообще-то мне плевать на это. Меня волнует одно: не причинит ли этот кто-то зла моим детям? И ведь они могут испугаться, если проснутся.

Я опять пошла вниз. Камиль увидел меня в махровом халате (из местного реквизита) и вопросительно приподнял одну бровь. Сейчас он уже скинул футболку и сидел с обнаженным торсом. Мой взгляд невольно остановился на шраме на его груди.

– Все-таки надумала? – спросил он, слегка прищуриваясь.

– Нет! – рявкнула я.

– Телевизор решила посмотреть?

– Нет!

– Чайку попить?

– Да заткнешься ты или нет?!

– Не ори, а то разбудишь детей, – совершенно спокойно сказал Камиль. – И вообще, не пора ли определиться?

– Здесь кто-то есть, кроме тебя? – спросила я, стараясь держать себя в руках. Хотя, признаться, меня уже трясло от ярости. Хотелось запустить Камилю в голову какой-нибудь тарелкой. Или хотя бы в стену. Но опять же боялась разбудить Катьку с Витькой.

– Ты и дети.

– Ты уверен?

– У тебя галлюцинации?

– Да, представь себе. Мне показалось, что кто-то спускался по лестнице, когда ты веселился с детьми.

– Может, из ревности? От нее бывают всякие глюки.

– Ты еще скажи мне, что я сумасшедшая.

– Не сумасшедшая, но червяков у тебя достаточно. Иди спать. Я ведь мужик все-таки, а смотреть на твои загорелые ноги и знать, что под халатиком у тебя ничего нет… Не искушай. Или соглашайся.

Я с трудом сдержалась, чтобы не сорваться, но все-таки решилась задать последний вопрос:

– С моими детьми ничего не случится?

– Да ты успокоишься или нет? – прошипел Камиль. – Иди спать! Прими снотворное, если не можешь уснуть. Выпей коньяку!

Он вскочил с кресла, направился к бару, извлек оттуда бутылку «Реми Мартин», взял пузатый бокал и плеснул янтарной жидкости.

– Давай. Быстро, одним залпом, как лекарство. Ну!

Я вздохнула и выпила. Для успокоения нервной системы.

– Вот и молодец. А теперь давай баиньки.

– Камиль…

– Слушай, я устал! Давай отложим все разговоры до завтра?

– А ты мне что-нибудь скажешь?

– Если ты скажешь еще хоть слово, я тебя просто придушу.

Я не могла сдержать улыбку, на этот раз пожелала Хабибуллину спокойной ночи и отправилась наверх. Двери спален изнутри не запирались, и мне даже не требовалось решать вопрос: оставить дверь открытой или закрыться.

* * *

Я проснулась примерно часа через два. Не знаю, что меня разбудило. Посмотрела на часы: глубокая ночь. Долго прислушивалась. В доме не раздавалось никаких звуков. Телевизор внизу молчал. Но меня почему-то охватил страх.

Я села на постели и еще послушала. Опять ничего. Но ведь какой-то звук меня разбудил?

Надо проверить детей, решила я. Встала, накинула халат (обычно сплю голой – если, конечно, позволяет температура воздуха), сунула ноги в пляжные шлепанцы, потом решила, что босиком создам меньше шума, и сняла их. Тихо выскользнула в коридор. Двери тут не скрипели, а пол, как и во всех других домах, в которых мне довелось побывать на Кипре, был мраморным. Опять прислушалась.