Чернокнижник

–Твой отец был…  кем-то вроде меня.  Он, как и я теперь, обеспечивал порядок в нашем государстве четвертого мира, – взгляд Анжело устремился куда-то вдаль, – не сказать, чтобы он был высоких чинов, но.. вполне способный молодой человек. Твоя мама его любила. Моя дочь Наимире – я остался с ней один, когда она была совсем  еще маленькая, – он улыбнулся, – как ты.

–Что с ними стало?

–Это долгая история. Я обеспечиваю безопасность в нашем мире, можно сказать, что я страж.

–Ты полицейский?

–Вроде того. Может, чуть больше, чем просто… полицейский. Твой отец тоже был… стражем, своеобразным, но стражем.

–Что это значит?

–А потом тьма поглотила его, – Анжело, казалось, даже не слышал Лаки. Мыслями он был уже далеко отсюда, там, в событиях прошлого, – Чернокнижник окреп, увеличил свою силу и поставил ультиматум всем, кто осмелился бросить ему вызов: покориться его воле или принять смерть. Твой отец не справился с тьмой Чернокнижника и выбрал смерть. Твоя мать Наимире… в ней текла кровь древних народов, она была  такой красавицей… Очень способной девочкой. Если бы ты, Лаки, знала, какой чудесной волшебницей она могла стать со временем!.. Чернокнижник знал, что твоя мать сильна. У него самого должен был родиться наследник, и он решил сгубить мой род на корню. Он наслал  на Наимире сильнейшее проклятие. Твоя мать не вынесла его. Она умерла через некоторое время после твоего рождения.

–Кто такой Чернокнижник?

–Это преступник, – Анжело теперь твердо смотрел на нее, – это черный волшебник. Он сотворил немало зла. Он убил их, Лаки. Мне очень жаль, но я не смог уберечь твоих родителей.

Несмотря на все сомнения, Лаки почувствовала каким-то особым чутьем, что все сказанное было правдой. Ей предстояло смириться с этим.

–Он умер?

–Кто?

–Чернокнижник. Преступник, убивший моих родителей.

–Его непросто убить… И боюсь, Лаки, что он все еще жив, пусть и прячется вот уже несколько лет как последняя крыса.

Странный эффект произвели на Лаки эти слова. Она ожидала почувствовать страстный огонь мщения, злость, ярость, как это бывало с ней раньше при обнаружении обидчика. Но она не почувствовала почти ничего. Какая-то тень утраты была с нею, но ей мучительно не хватало знания. Знания своих родителей.

–Я могу творить волшебство?

Она ожидала услышать, словно в фантастической саге, торжественную фразу "Ты волшебник", но Анжело лишь покачал головой:

–Не знаю. Никто не может знать заранее, Лаки. В тебе течет моя кровь, а значит, ты уже не совсем человек. Ты еще не творила волшебства, Но ты смогла переродиться, научилась восстанавливаться после изнурительной болезни, а значит, когда-нибудь ты станешь творить волшебство. Поначалу оно будет вырываться из тебя необдуманно, бесконтрольно, но, в конце концов, ты его обуздаешь. Я верю в это.

Впервые за долгое время Лаки посмотрела прямо в глаза своему самому близкому человеку и не увидела там ни тени сомнения, ни тени жалости, а лишь что-то новое, глубокое, зарождающееся прямо здесь и сейчас. Это была вера в нее, в Лаки, в то, что она сможет, выстоит, поверит и станет жителем четвертого мира, завесу которого Анжело ей сегодня приоткрыл.

Лаки поднялась с кровати, вышла в коридор и по старой привычке посмотрела в одно из больших окон. Там, вдалеке, виднелся город – обычный серый город, с заводами и магистралями, каким она и привыкла его видеть. Но неподалеку от того места, где трасса пролегала рядом с их домом, словно была прочерчена незримая граница. Здесь все цвета были ярче, здесь уже зеленела сочная трава. Прежде бетонный забор преобразился в старую каменную стену. Это и был четвертый мир, тот самый мир, что принял Лаки с сегодняшнего дня под свое крыло.

Все вокруг перестало быть прежним.

Глава 3

"Кузнец взглянул на меня – глаза его сверкали огнем.

-Я сижу здесь в пещере и кую мечи для рыцаря Като.

 Дни и ночи напролет кую я мечи, и он знает об этом. 

Но есть один меч, о котором он не знает. Вот этот меч.

Кузнец проковылял в самый темный угол пещеры

 и достал из расщелины меч.

Как  пламя заколыхал огненный меч в его руках".

(А. Линдгрен. «Мио мой, Мио»)

Дни сменялись один другим, и Алиса проводила их в доме своего дяди-дедушки, постепенно набираясь сил и заново знакомясь со столь  привычным ей прежде местом.

Дом увеличился в размерах – коридоры стали длиннее, гипсокартон исчез – его сменила добротная каменная кладка. Электричество осталось в большей части замка, но на кухне появился очаг. Да и во всей обстановке то там, то здесь обнаружились  старинные вещицы, прежде Лаки не замеченные. Дом стал напоминать причудливую мешанину из средневековья и нынешних времен.