Чернокнижник

– Ты третий день сидишь и смотришь в окно! – воскликнула Диньяна. – Скоро станешь совсем серой без свежего воздуха. Пойдём, я покажу тебе очень красивые дома и познакомлю с Моной, которая печёт те воздушные пирожные с малиновым кремом. Может, даже решим примерить шляпки в лавочке Матиаса. Собирайся.

Лисса поколебалась ещё немного. С одной стороны, ей очень хотелось поближе рассмотреть наряды прохожих и понюхать розы в кадке перед кофейней, но она совсем не желала оказаться внизу, среди шумных снующих экипажей и множества говорливых людей. Но, посмотрев на весёлую и оживлённую мать, Лисса попыталась убедить себя, что город не так уж страшен. Она сунула в карман перо Мелдиана, которое задумчиво поглаживала, глядя в окно, и решительно зашагала к двери, не давая себе времени передумать.

Стоило ей очутиться снаружи, как страх вернулся. Каменные дома нависали над головой, и улица казалась похожей на тесное горное ущелье. Людей тоже оказалось намного больше, чем виделось из окна, и Лисса чуть не попала под копыта могучего коня-тяжеловоза, тянувшего телегу с овощами к рынку, но Диньяна успела вовремя отдёрнуть её в сторону.

Всю оставшуюся дорогу до вокзала Лисса старалась не отставать от матери, с ужасом представляя, как её унесёт толпой в незнакомый квартал, если она выпустит локоть Диньяны.

Солнце пекло, нагревая мостовые и каменные дома, и Лиссе быстро стало жарко. В Птичьих Землях никогда не было настолько тепло, потому что густые леса укрывали деревни от знойных лучей, а резвые ручьи наполняли воздух душистой прохладой. Платье прилипло к спине, но горожане, казалось, вовсе не страдали от жары, и Лисса завидовала им.

Белоснежное здание вокзала с позолоченной лепниной на фасаде возвышалось на фоне голубого неба, как огромное кучевое облако, залитое солнцем. Огромные часы, украшенные фигуркой петуха, мелодично пробили четверть часа после полудня. На просторной площади плескался фонтан, и вокруг него с визгом бегали дети, подставляя руки и лица освежающим брызгам. Лисса улыбнулась. Ей тоже захотелось умыться водой из фонтана, убрать налипшие ко лбу волосы, но она догадывалась, что мать этого не одобрит.

– Подожди меня здесь, только, ради Первого Волшебника, не натвори глупостей, – произнесла Диньяна. – Я взгляну на расписание поездов.

– Ладно, – кисло ответила Лисса и присела на скамью у фонтана. Как только мать отошла в сторону, шелестя новеньким платьем, чувство потерянности и одиночества снова навалилось на Лиссу, как будто только и ждало, когда она останется одна. Лисса вжалась в скамейку, стараясь сделаться совсем незаметной, и переплела разметавшиеся волосы в тугую косу, чтобы шее было не так жарко. Ей захотелось скинуть туфли, опустить ноги в прохладную воду фонтана, но она подумала, что мать осудит её легкомысленное поведение, и продолжила сидеть в обуви.

На площади перед вокзалом было многолюдно. Торговцы предлагали печёные каштаны, солёные орешки и дешёвые украшения, на углу здания гостиницы трое музыкантов репетировали какую-то весёлую мелодию, возничие соревновались в красноречии, зазывая к себе приезжих.

– Не желаете ли фотографическую карточку, прелестная незнакомка?

Лисса вздрогнула, услышав скрипучий голос за спиной, и резко обернулась. На неё смотрел низенький старичок с лихо закрученными кверху седыми усами, и морщинки, разбегающиеся от его светлых глаз, говорили о том, что за пышными усами прячется добродушная улыбка.

Лисса быстро окинула его взглядом и заметила, что в руках он держит странный тёмный ящик с застеклённой трубкой спереди и лоскутом плотной ткани сзади. Снизу от ящика расходились тонкие деревянные подпорки, чем-то напоминающие ножки табуретки.

Она недоверчиво нахмурилась, разглядывая незнакомца. Что ему от неё надо? Лучше с ним не говорить, несмотря на дружелюбный вид, этот странный тип может быть опасен.

– Вы будете очень хороши на карточке. Подарите её вашему воздыхателю. Или даже нескольким. Уверен, у такой красавицы много поклонников. Мм?

Старик порылся в нагрудном кармане и развернул перед Лиссой веер каких-то чёрно-белых картинок. Она невольно посмотрела на них и ахнула. На картинках были люди, а рисовал их, должно быть, художник, продавший не только волю, но и остальные части Естества. Иначе объяснить его колдовской талант было просто невозможно!

– Как живые… – заворожённо протянула Лисса. – Это что же, вы так рисуете?

Старичок озорно хохотнул и похлопал широкой ладонью по боку своего ящика.

– Не я, моя милая, а фотоаппарат. И не рисует, а просто запечатлевает всё, что попадает в его объектив. И вас запечатлеет. – Он подмигнул Лиссе. – Так что, попробуем?

Лисса представила, как протянет Мелу такую карточку с собственным изображением. Он, должно быть, будет поражён! Она вообразила, каким будет лицо альюда, когда он попытается разгадать, что за магия заставила её облик перейти на бумагу, и улыбнулась своим мыслям. Она почти согласилась пойти со стариком, как вдруг заметила какую-то знакомую фигуру.