Чернокнижник

Стригои переглянулись, безмолвно спрашивая что-то друг у друга. Старуха задумалась, зажевав свою серую обветренную губу, а потом медленно и почтительно кивнула. Чернокнижник выдохнул с облегчением, стараясь внешне ничем не выдать напряжения.

– Вот тогда и поговорим по душам. Если в тебе, конечно, останется душа. А пока не тревожь мой народ, не зови по пустякам, и Земли эти напрасно не сотрясай.

Старуха погрозила ему скрюченным пальцем, словно расшалившемуся ребёнку, и неуклюже развернулась. Остальные стригои уже вскарабкались обратно на деревья и протягивали руки своей предводительнице, чтобы помочь ей забраться наверх. Старуха отвергла помощь соплеменников и ловко, как огромная костлявая птица, метнулась на ветки ближайшего дерева.

Стригои развернулись и побрели прочь, с лёгкостью перебираясь с дерева на дерево. Крохотные сверкающие снежинки закружили в воздухе, покалывая кожу и покрывая одежду блестящей пыльцой. На тёмной ткани плаща они сплетались в рисунки созвездий: Большого Змея, Охотника, Серебряной Рыбы. Чернокнижник и сам не заметил, что уже не смотрит в спины уходящим стригоям, а заворожённо разглядывает снежинки на собственном рукаве. В тусклом свете они мерцали, как настоящие звёзды, усеявшие небосвод, а потом начали таять, растекаясь слезливыми каплями. Он покачнулся на ослабевших ногах и вздрогнул, когда Иви схватила его за локоть.

– Устал плясать, Маридос? – смешливо шепнула она ему на ухо. – До рассвета ещё далеко. Успеем вытоптать ещё с десяток кругов. А если встретим болотников… – Она красноречиво взмахнула кистью, и на её ладони зажёгся сиреневый огонёк.

Чернокнижник несколько раз рассеянно моргнул. При упоминании о болотниках ему вспомнился тот день, когда они с Алидой пешком добирались из замка в город, и его колени снова едва не подогнулись. Иви обворожительно улыбнулась ему, остальные моуры тоже заулыбались и начали нетерпеливо приплясывать на месте в ожидании нового витка веселья.

Он встряхнул головой, натянуто улыбнулся и позволил серебряным девушкам снова увлечь себя в исступлённую круговерть дикого танца.

* * *

Он проснулся на рассвете. Всё кругом молчало, болота сковало хрупкой морозной коркой. Робкое солнце едва пробивалось сквозь молочный туман, серебря голые стволы деревьев. Моуров и след простыл, зато там, где они бесновались ночью, теперь красовались хороводы странных бледных грибов, светящихся бледно-лиловым сиянием.

Голова кружилась, будто накануне он перебрал ежевичного вина. На секунду в нём вспыхнул страх: а вдруг он снова стал ничтожным калекой? Но нет. Ноги хоть и затекли от сна в неудобной позе, но всё-таки без труда повиновались. Чернокнижник тяжело поднялся, стряхнул с одежды приставший мох и травинки и с наслаждением втянул стылый воздух.

Морозное утро занималось на востоке. Выпущенная из книги тёмная магия что-то сделала с этим краем, прогнав лето и навсегда сковав окрестности холодом.

Старуха-стригой сказала, что они будут ему служить, как только он станет достаточно силён. Все хотят, чтобы он стал настоящим Чёрным, но какая выгода от этого ему самому? Что смогут делать моуры и стригои, служа ему? Наверняка рыжебородый колдун знает ответ. Но как найти колдуна? Чернокнижник прислушался к сонной тишине, но уловил только далёкий крик выпи. Он закрыл глаза и позволил тьме опутать сознание вязкой паутиной, вслушиваясь в надрывное биение своего сердца. Где-то там он должен ждать его. Где-то там всегда звучит его голос.

Он нащупал колдуна через четверть минуты. Тот был занят разговором с кем-то. Чернокнижник удивился: кто, помимо него самого, достоин внимания наставника? Неужели в Мёртвый Лес пожаловали гости? Он втянул носом воздух, улавливая дух колдовства, тянувшийся из глубины болот, и решительно зашагал дальше на север.

Он шёл быстро, почти бежал, едва касаясь ногами земли, и это было так восхитительно, что сердце замирало от сладкого ощущения свободы. Он был будто опьянён своими возможностями, и серебряная магия бурлила в жилах, подогретая ночным шабашем с моурами.

Он забрёл в тёмную чащу, земля здесь была суше, чем в остальных частях Мёртвого Леса, и не чавкала под ногами от близости болот, а помимо скелетов погибших деревьев здесь росли могучие ели с совсем чёрной хвоей. Где-то впереди он уловил голоса. Разговаривали двое. Чернокнижник двинулся дальше, раздвигая чёрные еловые лапы.

Он узнал голос горбатого колдуна – густой и низкий, как раскат грома. Второй голос – молодой и энергичный – тоже показался ему смутно знакомым, но юноша пока не мог припомнить, где его слышал и как звали его обладателя.

Впереди он различил две фигуры: тёмную сгорбленную, принадлежащую колдуну, и другую, облачённую в изумрудный камзол. Он узнал молодого альюда, который гостил у Вольфзунда перед тем, как хозяин замка отправил их с Алидой на новое задание. Кажется, его звали Ленард.

– Поверить не могу, Эллекен… Не лучший образ для сильнейшего из Владык, не находишь?