Чернокнижник и феи (СИ)

Вик видела, сидя в кресле, его внимательный взгляд, брошенный поверх газеты и отраженный в зеркале. Он старательно показывал ей, что строит как ни в чем не бывало планы, он не собирается прощаться, он не собирается сдаваться. Значит, и она сдаваться не будет! Надо собраться, надо снова пересмотреть все свои записи и… Завтра с новой силой за расследование – должен же Аранда вернуться из поездки. Ей еще надо с Абени встретиться и переговорить. Вдруг с ней она разговорится.

После парикмахерской, в которой нер Фонтен настоял на фиксограмме и просьбе украсить витрину снимком Вик, был магазин механитов – Эван купил новые часы для Вик, спокойно заказав из Ондура новую модификацию гогглов, взамен утерянным из-за Аранды. Их обещали доставить через две седьмицы, и это значило, что даже на дни после новолуния у Эвана есть планы.

Потом был ресторанчик, потом была набережная. Приближался закат, и Вик настояла на возвращении домой – Эвану надо было выехать из Аквилиты до темноты, чтобы не терять время на улочках города – светомаскировочный режим никто не отменял.

Дома романтические планы Эвана были грубо нарушены. Когда Эван помогал Вики переодеваться в домашнее, точнее он больше мешал, отвлекая поцелуями и будоражащими ласками, в холле первого этажа раздался звонок телефона. Запыхавшийся, бледный Поттер буквально влетел в спальню, где Эван как раз расшнуровывал корсет Вик, выцеловывая дорожку вдоль хрупких, выступающих позвонков.

– Неры… Нер… Неры… Чарльз Ренар говорит, что он душитель… Он…

Шнур в руках Эвана сгорел, опаляя кожу Вик. Металлические люверсы покорежило от жара – корсет осталось только выкинуть.

Эван рванул из спальни с непонятно кому адресованным: «Прости!»…

Вик спешно накинула на себя теплый домашний халат и понеслась вслед за Эваном. Пока она спускалась по лестнице, она слышала, как Эван громко, отрывисто напоминал Чарльзу:

– Сейчас полнолуние! Душитель убивал в новолуния. Ты не можешь им быть. Ты любишь Элайзу!.. Вы ждете ребенка, Чарльз!... Вспомни, как ты ждал этого момента, как ты хотел, чтобы у вас было дитя… Только не вешай трубку… Не отходи от телефона! Нерисса, это комиссар полиции Аквилиты – разорвете звонок, я вас найду и засужу за пособничество в убийстве! Чарльз!!! Не веришь мне – поговори с Вики. Ей ты веришь?

Он подозвал её рукой и, закрыв ладонью микрофон на телефонной трубке, прошептал:

– Дай мне полчаса! Умоляю, заболтай его, мне нужно полчаса!

Она с трудом проглотила болезненный, удушающий комок в горле:

– Х… Хорошо… – Вик взяла трубку и поздоровалась: – Это я, Чарли…

Эван, как был в рубашке и штанах, помчался на улицу, не захватив с собой даже пальто.

Откуда-то из Олфинбурга донесся растерянный голос брата:

– Хвостик… Я не могу… Я должен… Элайза, она что-то подозревает, она заперлась у себя в спальне, я должен…

Старательно твердо, хоть голос и пытался сорваться, она сказала очевидное:

– Чарльз, сейчас не новолуние. Ты меня слышишь?

Он горячечно, словно больной, шептал:

– Ты не представляешь, что шепчет луна, Вики… Я просто должен это сделать.

– Ты самый сильный и самый целеустремлённый человек, Чарли. Это не ты – тебя заставляют. А ты не убийца. Тебе же хватило сил телефонировать Эвану. Ты сильный, ты устоишь. Просто дыши. Вдох-выдох. Вспомни себя, прогони муть из головы. Просто дыши – ты не хочешь убивать, ты не убийца, Чарли. Я верю в тебя, я верю в Элайзу, я верю в вас, Чарли…

– Хвостик, прости, но ты ошибаешься…

Вик глотала слезы, кусала губы и снова и снова уговаривала брата, мысленно, совершенно отрешенно выставляя очередной счет эмпату: он и за это ответит. За растерянного Чарльза. За напуганную Элайзу. За его и её слезы. За тревогу и растерянность Эвана… За его побег в никуда. За все. Небеса, только бы она смогла бы отговорить Чарльза… Смерть Элайзы будет на её руках, если она не сможет его отговорить, не сможет убедить, что Чарльз – не Душитель.

Слова заканчивались. Она не находила других аргументов, повторяя вновь, что сейчас не новолуние… Чарльз всегда был непробиваемым, несгибаемым, четко знающим, что ждет от окружающих, и сейчас Вик не узнавала рыдающий голос на той стороне трубки. Это был совсем не её Чарльз. Гребанные белочки, чтобы это не значило – так ругался Кирк, и про эти слова сказал Эван, что их нельзя упоминать в приличном обществе, – она еще припомнит это Гордону!

– Хвостик, прости… – трубка упала куда-то на пол, и Вик из последний сил заорала:

– Нет, нет, нет! Чарли!!! Нет!!!

Крик эхом заметался в холле тут в Аквилите, а где-то там в Олфинбурге Чарльз шел убивать Элайзу…

Вик упала на колени, крича в трубку:

– Умоляю, нет! Чарли…

В ответ была тишина. Стук. Крик. Чьи-то стоны.

Вик закрыла глаза и разревелась – Эван не успел всего на один день… Он не успел. Опоздал. Эмпат их переиграл. Эван не успел приехать в Олфинбург…

Она рыдала, сидя на холодном полу, и не стеснялась слуг. Замер Стивен. Побелел Поттер. Прижала ладонь к губам Мегги.

Хлопнула дверь, и с улицы вернулся бледный, сжавший кулаки Эван. Он подошел ближе, садясь рядом с Вик и прижимая её к себе:

– Все наладится, все наладится, Вики…