Чернокнижник и феи (СИ)

Сердце Вик пропустило удар, а потом руки вскипели эфиром – в чем бы не обвинялся сейчас Блек, даже если его арестуют всего на пару дней, он это заслужил.

– И позвольте узнать, в чем меня обвиняет храм? – голос Блека стал изысканно спокоен – он был уверен, что ему ничего не грозит.

– В преступлении против человечности, – сказал Маркус, и тут эфир вскипел в руках всех магов – Брока, Одли, Лео… Даже Стилл и парочка-слабосилков констеблей замерли, готовые оказаться поддержку при аресте Блека.

– Надо же… Может, уточните? – продолжил настаивать Блек.

Маркус холодно произнес:

– Вряд ли вы захотите, чтобы все услышали о вашей тяге к насилию над арестованными.

Да! Да! Да! Вик хотелось орать от счастья, хотя раньше она никогда не понимала таких фраз в книгах – нериссы так себя не ведут, но нериссы и не сталкиваются с тем, что случилось с Броком. Сердце грела простая мысль – справедливость все же существует! Пусть не светский суд, но храмовый. Это тоже неплохо.

Блек молча протянул руки вперед, позволяя надеть и блокиратор, и наручники.

Констебли безмолвствовали, когда его уводили прочь. Лишь Вик не удержалась и тихо сказала:

– Я люблю инквизицию! Я люблю отца Маркуса… – общий эфир с Броком менял её, делая более открытой и невоспитанной с точки зрения нер.

Одли хмыкнул:

– Не думал, что когда-нибудь это скажу, но согласен – я люблю, Сокрушитель на всех них, инквизиторов и инквизицию! Гип-гип-ура отцу Маркусу, хоть он и реформатор!

Из глоток парней вырвался радостный крик – Одли поддержали.

Вик обернулась на Брока, её взгляд снова застили слезы. Он криво улыбнулся ей и пошел прочь за круг света, прочь в темноту, где никто не увидит его. Его пальцы побелели, так крепко он сжал кулаки. Вик было шагнула за ним, но Одли поймал её и прижал к себе:

– Не надо, девочка. Он такого себе не простит потом… Пусть побудет один. Мальчики – страшные гордецы, нас с детства учат не плакать, не орать, терпеть и не забывать обиды… Пусть побудет один – ему должно стать легче.

– Пусть… – легко согласилась она. – Отец Маркус – это чудо.

– Странное чудо, – кивнул Одли. – Я вообще не понял претензии Фейна про молчание.

Вик пожала плечами:

– Я тоже не поняла – Маркус не молчал. Я его слышала.

Одли подтвердил:

– И я… А вот Фейну стоит проверить свой слух.

Что-то царапнуло в мозгах Вик, что-то связанное с убитым парнем-альбиносом и Маркусом, но что именно Вик осознать не успела – Стилл позвал её:

– Нера Ренар, если вы себя хорошо чувствуете, пойдемте, там как раз закончили откапывать второй ряд женщин.

Вик вздрогнула от слов «второй ряд женщин»… Значит, будет и другой. Сколько уже жертв?! За два десятка уже перевалило, не меньше.

Одли вздохнул:

– Небеса, страшно представить год, начавшийся таким деньком. Или наоборот? Ведь справедливость все же восторжествовала…

Глава 21 Менталист

На катере, на который её на руках занес Лео, Вик еще держалась – не засыпала. Сидела на жесткой, неудобной скамье, пытаясь не горбиться, иногда резко проваливалась как под лед в кошмары, полные мрака и гнили, выныривала, вздрагивая и оглядываясь, молчала, прислушивалась к разговорам окружающих мужчин…

Стилл буквально атаковал Брока:

– И когда ждать твоего возвращения?

– Как только, так сразу… – попытался уйти от ответа Брок. Одли пробормотал:

– Это как бы не от него зависит.

Стилл же не отстал:

– Брок, ты заметил – ни у кого не было даже вопроса: а что ты делаешь на Оленьем? Для всех ты был на своем месте, словно увольнения не было. Даже присутствие неры Ренар, о которой все в курсе, вызывало больше вопросов, чем твое. Ты для всех по-прежнему свой. Ты должен вернуться.

– Ммм… – попытался отделаться привычным мычанием Брок, так что пришлось Одли снова вмешиваться:

– Сбавьте обороты, парни. Вы мешаете нашей Вик отдыхать.

Она даже попыталась возразить, что они не мешают, но сил не было. Даже думать было сложно. Мысли копошились одна за другой, цепляясь в странном порядке: парень-альбинос, Блек, Маркус, телефоны и обеты, –сталкиваясь друг с другом, как скалы, с диким пульсирующим грохотом приближающейся головной боли, но делать выводы, что-то сопоставлять, анализировать не хотелось. Не моглось, как говорил Шарль. Новое расследование оглушило её своей необъяснимой жестокостью, и хотелось одного – тепла. Чай. Плед. Человеческое живое прикосновение. Все равно что… И ни о чем не думать, хотя бы один вечер.

В паровике, прислонившись к острому, неприспособленному для сна плечу Брока, Вик все же заснула, погружаясь в мутный, липкий кошмар, сотканный из острых осколков сегодняшнего дня, причиняющих сильную боль.

Улыбающийся, еще живой Ривз.

Стонущий от боли Брок, длинный, нескладный, худой, с множеством старых и свежих ран.

Нервный Маркус, ищущий и не находящий в толпе Блека.

Воспитанный, сдержанный на людях Блек.

Неизвестный мертвый парень-блондин с отпавшей челюстью, из-за чего видна его страшная тайна – ему удалили даже язык.

И снова Маркус: «Пожалуй, вам все равно не угадать…»

И тела, тела, тела женщин, тянущих свои руки к Вик в непонятной мольбе…