Чернокнижник. Первый класс (СИ)

Альберт Шмидт родился настоящим вундеркиндом. Нося имя знаменитого ученого, еще, будучи пятилетним ребенком, Альберт пытался подражать своему тески. Когда остальные ребята бились за игрушки лопатками в песочнице и кушали куличики, Альберт читал книжки. Он настолько любил читать, что закончил школу в шестом классе, а в пятнадцать получил нобелевскую премию по изучению средств борьбы с нежитью.

О да, именно благодаря Шмидту паладины всего света ложатся спать с порошком из белены под подушкой. Но не бороться хотел с нежитью Шмидт, а изучать.

У мальчика, жившего в Берлине, уже были и деньги, и слава, и признание. Не было одного — дара к магии. О, как хотел Альберт щелчком пальца воскрешать умерших, дабы прекращать мировые конфликты с помощью восставшей армии нежити. Он был бы первым в истории некромантом-миротворцем. Но у мальчика, увы, был только один дар — интеллект. И Альберт стал использовать его на полную.

Спустя пять лет жизни дома взаперти Шмидту удалось сделать то, что не удавалось никому — дать жизнь неживому без помощи магии. Это был труп кошки, который Альберт нашел на помойке. И он двигался! Он дышал!

Так Альберт стал заниматься химерологией — созданием различных живых существ из трупов животных. Вскоре его подвал был забит двухголовыми крылатыми хомячками и трехглазыми кошками. И все они слушались его! Он был настоящим повелителем мертвых и грезил о создании армии летающих тигров. Но, увы, один из образцов сбежал, покусав пару-тройку стариков. Раны, нанесенные химерами, быстро гноились, поэтому существо определили к классу «опасных» и стали искать владельца.

Полиция быстро вычислила, откуда растут ноги, и Альберта посадили в тюрьму, обвинив в занятиях некромантией. От девятилетнего срока того не спасло даже то, что у него не было дара. Воскресшие трупы есть? Есть. Значит некромант.

Сидя в тюрьме, Альберт обозлился на весь мир. Так часто бывает: виновные исправляются в тюрьмах, а невиновные ломаются. Сломался и Альберт. Под покровом ночи он убил украденной ложкой своего сокамерника, а из его крови начертил печать призыва. Он не умел их делать, но верил, что эта ему поможет.

На зов жаждущего справедливости химеролога откликнулся Альгиз.

— Ты звал меня, смертный? — спросил он тогда у Альберта, в глазах которого сквозь прямоугольные линзы очков можно было увидеть не страх, а бесконечное спокойствие и хладнокровность. Удивившись этому, Альгиз пожелал во чтобы то не стало завладеть столь ценным смертным.

— Да. Мне нужна свобода действий. Я хочу заниматься наукой, не глядя ни на какие законы, — четко ответил Альберт.

— Я дам тебе больше, смертный. Я дам тебе материалы для исследований, а главное — власть над своими детищами, — прошептал демон, слыша, как к камере приближаются люди. Значит, у смертного не будет времени на раздумья. — Но в замен ты будешь служить мне до конца своей жизни.

— Я согласен, — спокойно сказал Альберт, и тут в камеру ворвались тюремщики. А еще открылся портал, из которого посыпались демоны, разрывающие в клочья полицейских. Шмидт, стоя по лодыжку в крови, тихо смеялся.

***

Минск. Идет дождь. Капли его стекают по мраморному надгробью, у которого просто море цветов. Букеты, венки, искусственные и настоящие — красно-желто-зеленое море. По дорогам езжают машины, обливая постамент потоками воды из луж. К надгробью, на котором изображен улыбающийся счастливый усатый старик подошел человек с черным зонтом.

Небрежно бросив в общую кучу пару гвоздик, он, расправив полы пальто, присел так, чтобы смотреть улыбающемуся с мраморного надгробья старику прямо в глаза. Достал сигарету и, пощелкав зажигалкой, задымил. Он стоял так где-то минут пять, прожигая фиолетовыми глазами мрамор, который не был в силах сдержать сопротивление и треснул, разделяя улыбку мужчины на две части.

— Эй! Ты что творишь, вандал?! — послышалось чье-то яростное восклицание-вопрос. Восклицала-спрашивала пятидесятилетняя или около того женщина, гневно прожигая фигуру под зонтом своим взглядом. — ты что, не знаешь, как много этот человек для нас сделала? Зачем ты так с памятником-то?

— Я не знаю, сколько этот человек для вас сделал, — выпустив облако дыма, наконец, сказал незнакомец, скрипя своим прокуренным голосом, — но я отлично помню все то, что он сделал мне.

И выбросил бычок от сигареты, пульнув тем в женщину. Пульнул механическим протезом, заменяющим руку, чем знатно напугал прохожую да так, что та решила поскорее ретироваться.

— Я же знаю, что он все еще жив. Целехонький и здоровенький дожидается, когда я приду и заберу его. Я видел вашего призрака-дворецкого. Как ты тогда сказал? «Мой дворецкий есть в этом мире, пока хоть один из Хвостовых еще дышит». Спасибо, старик, за наводку. И прощай.

Развернувшись, незнакомец ушел, а спустя пару мгновений раздался оглушительный взрыв и череда включающихся сирен.

Конец первой книги…