Чернокнижник

Опытные воины… Они, понимая наше численное превосходство, разбивают наш клин, заставляя сражаться по отдельности. Керис вынужден защищать Вентара, потерявшего подвижность, близнецы пытаются работать в паре, ну и мне с Нергом достался свой противник.

Два дроу на одного дуэргара – не самый плохой расклад для нас. Только они-то опытные воины-наемники, нам же еще учиться и учиться хитростям боя.

Нерг работает двумя слегка изогнутыми клинками, сдерживая этого бешеного щитовика с боевой секирой. Он вьется волчком, избегая мощных рубящих ударов, и дает время мне, чтобы я раскрутил свой бич для мощного, решающего удара. Мельница, лес игл, копье – все приемы, известные ему для таких ситуаций, идут в ход. Но и дуэргар понимает, что если подставится под удар бича, способного на полной скорости просечь почти любую броню, то ему хана.

Щелчок… Трехгранное острие, находящееся в центре щита, отстреливается, летя прямо в Нерга, заставляя его немыслимым пируэтом уйти. Он просто лег на воздух, выбрасывая клинки вперед, стремясь достать щитовика, ужалить в тонкую щель между щитом и слабо защищенным участком брони. Тем самым, у латной юбки.

Нарвался… Удар. Не секирой, щитом. Убить нельзя, но ошеломить на несколько секунд – это сколько угодно. А больше в бою и не надо. Нерг, потеряв устремленность бойца, падает обмякшей массой. Мой бич, набравший нужный разбег, устремляется в секущий, смертельный удар. И секира… Я первый раз увидел, как метают столь громоздкое и явно не предназначенное для броска оружие. Сверкающий полукруг размылся, превращаясь во вращающийся, бликующий диск, проносящийся рядом, совсем рядом.

Холодный ветер смерти, проносящийся совсем рядом, ледяные иглы по спине. И бич в моей руке, врезающийся на оттяге в бармицу, рассекающий плотные кольца из особого сплава. Легко так, мягко… Лишь густая кровь из практически срезанной головы, темная такая, густая. У дуэргаров она особая, более вязкая, что ли.

***

Второй. Второе место на моем личном кладбище, которому явно суждено и дальше шириться вдоль и поперек. Ничего, не мы такие, жизнь так легла, некозырным раскладом.

– А-а-а!

Надрывный, режущий уши крик дроу. Бессмысленный вопль страдающего от дикой боли, но знакомые нотки все же слышны. Кто? Керис сумел подманить своего противника близко к Вентару, как я понял. Вот и лежит тот с разрубленным на груди доспехом в луже крови. Зато близнецы… Лик мотает башкой, стоя на четырках, ничего не соображая. А Ортан… Ему конец! Выросшие из камня гибкие шипы проткнули его в паре десятков мест, но бедолага все еще жив. А рядом… Тот дуэргар, целый и невредимый, но не в нем дело. Проблема в том, кто находится за его спиной, сбросив маскирующие чары. Маг, мастер рун.

Швах… Плевать, что он явно с кем-то сражается на мистическом плане. Хороший мистик способен делать несколько дел одновременно. А это именно хороший, умелый спец в своей области магии. Рунистов из народа дуэргаров видно сразу – их тело сплошь покрыто татуировками. Руны простые, руны более сложные, что сотканы из сочетания трех или четырех отдельных. Вязаные структуры, в которых переплетаются самые экзотические символы. Все это не красоты ради, но жесткой необходимости для.

Брони нет. Да и на кой она ему, если тускло мерцающие на теле руны надежно защищают от любой напасти. Оружие для руниста – исключительно магия, он даже артефактами и амулетами пренебрег. Дескать, мое тело само по себе живой амулет. Парадокс, но в тему. И ухмылка. Торжествующая, наглая, от которой у некоторых подкашиваются ноги, а других подобный оскал приводит в бешенство. Как меня.

Шанс лишь один. Маленький такой, призрачный, основанный на той магии, которую мне еще и не начали объяснять. Магии крови и смерти, боли и страданий. А для этого нужно протянуть незримую руку и зачерпнуть остатки жизненной силы того, кто умирает на каменных остриях.

Жестокая магия, она практически запрещена, только жрицы Ллос используют подобную среди нашего народа. Остальным же… Прямого запрета нет, но попробуй еще узнай. Я знал. Техника не здешняя, почерпнутая из обрывочных трактатов родного мира. ТАМ порой можно было найти то, что здесь запечатано в хорошо охраняемых шкафах, за дюжиной магических замков. Там это было всего лишь тенью минувшего, не воспринимаемого всерьез искусства. Вот он, мой единственный серьезный козырь, прихваченный из обезмаженного по сути мира. Этот, да еще мышление совершенно иного по воспитанию и психопортрету разумного существа. Что ж, пришла пора применить крапленую карту. Самое время.