Чернокнижница

Я — жена. Мы созданы, чтобы пытать своим мужчинам мозг. В прямом и переносном смысле.

— И вообще, — достала сигарету и щелкнула в темноте зажигалкой, — что-то ты забыл, как быстро отправил меня на костер по обвинению в колдовстве и блуде!

— Так ведь распутничала, — промурлыкал Эйдан, подходя ближе. Он взялся за подлокотники кресла, разворачивая меня лицом к себе, склоняясь к губам. Никакого поцелуя я не дождалась, лишь слабый укус заставил издать недовольный стон.

С кончика сигареты легкой дымкой упал на пол пепел.

— Кто старое помянет, — пробормотала я, подцепляя ногтем его подбородок и очерчивая линию до кадыка, чуть надавливая. Через секунду меня уже выдернули с уютного кресла, удерживая двумя руками в подвесном состоянии.

— Я точно помню конюха, — прошипел Эйдан почти по-змеиному, сграбастав волосы у меня на затылке и заставляя задрать голову.

Из-за смеха сказать в ответ что-то остроумное не получилось, вырвалось лишь несколько тихих всхлипов.

О, я знала, как на Холланда действовала моя реакция. Он с шумом втянул носом воздух и взгляд темнел, хоть рассмотреть не получалось. Прижавшись вплотную к твердой груди, я ловила каждый его вздох.

— Твой старший брат, кузен, затем парочка вассалов, — принялась перечислять, дожидаясь реакции. Однако в этот раз Эйдан меня серьезно разочаровал. Никакого рычания, ни попыток задушить, лишь сильнее прижал к себе и ладони опустились ниже спины, сжимая округлости.

— Зайчонок?

— Что? — затаила я дыхание, заинтересованно приподнявшись на носочках, едва Холланд обратился ко мне.

— Поехали, — прошептал он в самое ухо, заставив хихикнуть от щекотки. По спине пробежали мурашки, а потом я резко застыла, услышав продолжение.

— … к маме.

В далеком прошлом моя свекровь — графиня Локредж — была женщиной глубоко духовной. Леди Элизабет постилась, когда надо и не надо. Она думала, что ее слышат боги. По этой причине долгое время ее сиятельство регулярно запиралась в покоях и избивала себя кнутом до крови, усиленно умоляя небеса простить главный грех — младшего сына. А затем меня.

Нечестивая темная ведьма в доме благородных господ, повенчанных с высшими силами. Какой скандал!

Мое желание ехать к этой женщине, пусть даже просто копии, равнялось нулю. Эйдану понадобилось все обаяние, чтобы склонить меня на свою сторону, уговаривая между поцелуями на встречу с мадам Харламовой. Пришлось соглашаться, иначе Холланд ныл бы в ухо весь вечер подряд — а после неудачи с зеркалом настроение без того было ужасным.

Так что я заставила себя собраться, приоделась в лучших традициях стервозных невесток и теперь разглядывала огни ночного Петербурга в такси, стараясь не прислушиваться к мурлыканью бывшего муженька над ухом.

— Перестань дуться.

Я молча стряхнула невидимую пылинку с полушубка и поправила шелковый шарф, игнорируя голос Эйдана. Тьфу, Пэдуард как есть.

— Хелена.

Водитель такси сжимал руль дрожащими пальцами, на каждом светофоре оборачиваясь назад. Аромат духов «Амброзия» кого угодно бы свел с ума. Кроме Холланда, но его я не считала. На него даже яд гремучего василиска не действовал. Однако для обычных смертных две капли смеси масел и еще с десяток других ингредиентов были сродни всплеску подростковых гормонов в период созревания. Мне стоило только коснуться волос, а несчастный парень на переднем сидении едва не сполз вниз от перевозбуждения.

Может, магии у меня и не было, но навыки приготовления опасных настоек и любовных масел я не растеряла. Хотя мне понадобился год, чтобы изучить местную флору и фауну для поисков аналогов.

Забавно, но большая часть спокойно продавалась в обычном продуктовом магазине.

— Лена-а, — широкая ладонь двинулась выше по коленке, а большой палец погладил чулок. Пришлось шлепнуть ловкую конечность, дабы не лезла, куда не разрешили.

— Я привяжу тебя к стулу и буду ломать фаланги одну за другой, если не прекратишь, — прошипела, поворачивая голову.

Издевательская ухмылка коснулась мужских губ. Вот, демон. Стоило сразу догадаться, что змея ждала моего внимания. От удовольствия Эйдан даже глаза прикрыл и восторженно вздохнул. Еще немного и между зубов мелькнул бы раздвоенный язык.

А в этом мире верили, что это женщины выращиваются в серпентариях. Люди просто не видели королевскую кобру, которая сейчас ерзала на месте от удовольствия без всяких факиров с флейтами. Стоило только показать недовольство, и ядовитое пресмыкающееся сделало отличную стойку.

— Надо научиться тебя хвалить, — вздохнула я, отворачиваясь обратно к окну и рассматривая мелькающие огни города. — Тогда ты захлебнешься от собственного яда и умрешь в муках.

Ничего интересного, кроме горящих вывесок да сотен прохожих, лениво бредущих по тротуару. Мимо проезжали другие автомобили, потому интерес к городским пейзажам лишь ненадолго сумел задержать мой взгляд.