Чернолунье

Оглушающий взрыв разнесся по округе.

Резко натянулась веревка, вздернула повисшее тело и оборвалась.

Кровавая пелена стояла перед глазом Азалии, когда она проснулась, второй уже ничего не видел.

Кто-то тряс её за плечи в попытке привести в чувства и жалобно кричал:

– Только не засыпай! Не закрывай глаза!

Азалия моргнула невидящим глазом. Всё осталось красным.

– Не умирай! – кричал мальчик, обливаясь горючими слезами. – Пожалуйста… хоть кто-нибудь!..

Азалия не могла пошевелиться, боль во всем теле не давала этого сделать. Она разлепила слипшиеся от крови губы и издала тихий хрип.

Рыдающий мальчик схватил её за руку, прощупал пульс.

– Только бы помогло… – взмолился он и вынул из-за ворота рубашки кулон, снял с шеи и прислонил к груди Азалии. – Пожалуйста, Боже, спаси её, – бормотал мальчик, зажмурившись.

– Живи! – сквозь слезы проскулил он. – Не умирай… не умирай…

Вдруг в груди стало так тепло. Холод и боль отступили.

Впервые за долгое время её сиротской жизни кто-то так искренне переживал за нее, кто-то не хотел, чтобы она погибла. Она! Жалкая, никчемная и никому ненужная помойная крыса!

Мальчик смотрел на неё полными тревогой и ужасом глазами. Азалия была уверена, он мечтал сейчас оказаться в другом месте, подальше от крови, боли и страданий, но его дрожащие пальцы продолжали удерживать кулон на её груди. С отчаянием он продолжал звать Азалию, чтобы она не потеряла сознание.

Девушка была поражена, ни боль, ни слабость больше не имели для неё никакого значения. Она поняла насколько была ничтожна раньше, а теперь, для этого ребёнка, в этот самый момент она была важнее всего на свете.

Азалия с горечью осознала, что никогда и никому не была нужна. Только этому сероволосому слабому ребёнку. Они, революционеры, Шрам, отняли у него будущее, его подругу, но он всё равно пытался спасти изуродованную, отвергнутую собственным женихом женщину. Знал ли он тогда, кого спасает? Знал ли врага всей аристократии и монархии? Своего врага! Революционера!

Ребенок спас ей жизнь. Он единственный, кто пытался это сделать – Даймонд Леруш.

У Шрам на глазах выступили слёзы. И с чего она решила, что Дай всегда будет нуждаться в ней, как в тот день. Она гналась за тем ускользнувшим чувством, лишь бы снова испытать его.

Она просто хотела быть кому-нибудь нужной. Хотела быть любимой.

Шрам прижалась к его окрепшей с того времени груди. Дай не отстранился, но женщина чувствовала его холод и неприязнь. И ей стало ещё больнее от осознания того, что прошлое осталось в прошлом, а он даже и не помнил, что спас её, вернул к жизни душу.

Сейчас он её ненавидел. Она убила его друзей. Она была не права.

Шрам проглотила подступивший ком и судорожно выдохнула Даю на ухо:

– Та девчонка знает, какой ты настоящий?

Дай мрачно промолчал, и блондинка расплылась в едкой ухмылке.

– Когда она узнает, без сомнений бросит и сбежит от тебя, – злорадно прошипела она. – Ты же убийца и псих! Уж я-то знаю, ведь мы похожи!

Шрам закашлялась, дрожащими пальцами стискивая его предплечья.

– Я проклинаю тебя! – выплюнула она вместе с кровью. – Никто и никогда не поймет тебя и не примет. Твои извращенные желания и чувства будут преследовать тебя и мучить. Ты никогда не обретёшь покоя! Никто не пожалеет тебя и не полюбит таким, какой ты есть. Ты убийца! Монстр! Ты потеряешь всех своих близких и навеки останешься один…

– Ты закончила? – равнодушно поинтересовался Дай. – Знаешь, Шрам, ты говоришь, что мы похожи, два убийцы, – он вонзил в неё кинжал по самую рукоять. Шрам охнула, кровь снова окропила его руки. – Но ты не убийца, – лишь жалкое подобие. Настоящий убийца должен быть готов к тому, что однажды кто-то также отнимет его жизнь, – прошептал он ей на ухо.

Глаза Шрам распахнулись в немом изумлении. Она хотела что-то сказать, но не могла даже вдохнуть: дикая боль пронзала лёгкие.

– Этим мы и отличаемся, – холодно усмехнулся Дай. – И спасибо. Благодаря тебе я понял: не став монстром, монстра не победишь.

Он сорвал с её колье чёрный камень и вырвал кинжал.

Шрам упала на мостовую. Тяжело и хрипло дыша, она тихо сказала:

– Я рада…что ты больше это не отрицаешь…

Взгляд Шрам потух и застыл, зубы были плотно сомкнуты, губы приоткрыты и в выражении всего лица читалась обида на Дая, на себя, на весь мир, прошлое и потерянное будущее. А ещё сожаление.

Она мертва.

Стало так тихо.

Удивительное спокойствие поглотило Дая. Он лениво взглянул на камень в своей руке. Чёрная «стекляшка» переливалась в свете кровавого месяца. Ему показалось, что артефакт гудел в его руке от напряжения. Даймонд почему-то ждал, что он окажется тёплым, даже горячим, но он был смертельно холодным.

Странно, но он не почувствовал радости от выполненного задания. Ему было всё равно. Возможно потому, что Дай несколько часов назад думал, что умрет, и этот камень показался ему так незначителен, по сравнению с этим.