Чернослив в шоколаде

– Значит, это правда, – конспиративным шепотом начала она, – и Никитка на содержании! Ты только глянь! Но до чего она на тебя походит! Просто двойник твой. А он-то как заматерел!

– Он просто ходит в качалку, – сказала я. – Ты же заметила эти ненормально раздутые бицепсы. Она, наверное, заставляет.

– Еще бы! – закивала Ириска. – А ты, смотрю, просто затылком уже видишь.

– Мне хватило и одного взгляда, чтобы понять, насколько он изменился, – тихо проговорила я, чувствуя, как сжимается сердце.

– О! Она пошла в туалет, – сообщила Ириска через пару минут. – Так что если хочешь, то можешь повернуться, посмотреть на него.

Я улыбнулась, встала и, не обращая внимания на возмущенный шепот Ириски, пошла к столику, где сидел Никита. Когда я остановилась возле него, он поднял глаза.

– Привет, – сказала я, с трудом сдерживая дрожь в голосе.

– Привет, – ответил он, не сводя с меня взгляда.

И вдруг быстро встал, опрокинув чашку, словно до него только что дошло, что я не привидение.

– Оля! Ты! – тихо сказал Никита и приблизился ко мне.

– Мы тут с Ириной кофе пьем, – пояснила я. – Вот вас увидели. Решила подойти, поздороваться.

Никита моргнул, его глаза потемнели.

– Мы уже уходим, – продолжила я. – Так что ты не беспокойся!

– Она дико ревнива, – прошептал он. – Убить может.

Я смотрела в его лицо, в такие знакомые раскосые, карие с редким оливковым оттенком глаза, на яркие красиво изогнутые губы и понимала, что, несмотря ни на что, Никита по-прежнему остается для меня родным и близким человеком. И пусть все уже перегорело, но все равно что-то неизменное осталось, что-то нежное и теплое, что спряталось глубоко в душе и будет там, по-видимому, всегда. И это как-то успокоило меня и примирило с тем, что мы расстались. Никита, как я подумала, почувствовал что-то похожее, потому что его лицо просветлело, губы улыбнулись. Он поцеловал мне руку и тихо сказал:

– Молюсь за тебя в душе и желаю только добра. И никогда не забываю.

– И я, – прошептала я и, резко отвернувшись, направилась к Ириске.

Она сидела, вытянув шею и не сводя с нас глаз. Никита махнул ей рукой, она закивала и заулыбалась.

– Пошли, – сказала я и взяла свою сумочку.

– Рассчитайте нас, пожалуйста, – громко обратилась Ириска к официантке.

Когда мы оказались на улице, она толкнула меня локтем в бок, кивая на красную спортивную машину, припаркованную недалеко от входа.

– Его тачка, – пояснила она. – На такой он тогда на дачу заявился.

Увидев, что это «Порше», я усмехнулась. В голове не укладывалось, что Никита принимает такие подарки от женщин. Но у него был свой путь. Как любил говорить Ян, это чужая система, которая развивается по своим законам, и влиять на нее, а тем более втягиваться в нее не имеет смысла.