Черновик

Я смущенно потрогал крестик, висящий на груди. Формально я — человек православный. И крещенный не в детстве, а во вполне сознательном возрасте. То есть как бы осознанно. В церковь захожу… порой… Раз в год даже к исповеди прихожу. Может, и впрямь — настала пора за помощью бежать к Богу?

Ой беда какая… С Богом все сложно, на личную аудиенцию рассчитывать не стоит. Придется идти к его земным представителям. И что подумает любой здравомыслящий священник, а ведь они по большей части очень даже здравомыслящие, когда я расскажу ему свою историю?

Правильно. Больной человек. В крайнем случае — одержимый. Меня, конечно, будут утешать. Посоветуют молиться. Возможно, даже вместе со мной помолятся.

Но всерьез, конечно же, никто не поверит. Разве что совсем уж не-здравомыслящий батюшка. Но такой помощи мне не надо.

На всякий случай я помолился. Стало чуть легче, как всегда, когда пытаешься переложить свою проблему на чужие плечи — и вроде как перекладываешь.

Однако совет мне требуется реальный — и в этой жизни.

Я снова набрал номер Коти.

— Да? — отозвался герой литературного фронта.

— Привет. Это Кирилл.

— Э… Какой Кирилл?

Процесс прогрессировал… и прогрессия явно была геометрическая.

— Котя, я тебе звонил полчаса назад. Помнишь?

— Ну… — неуверенно начал Котя.

— Кирилл. Менеджер из фирмы «Бит и Байт». Мы же лет пять знакомы! Вчера вечером я к тебе приходил, мы две бутылки коньяка выхлестали!

Долгая пауза.

— Кирилл, ты можешь сейчас приехать? — спросил Котя.

— Да, — с облегчением ответил я.

— Приезжай. Только быстро. Что-то странное творится.

— Правда? Я тоже заметил, — ядовито сказал я, вставая со скамейки.

4

С транспортом мне сегодня везло. Я добрался до Коти минут через сорок. Позвонил в дверь.

Котя открыл не сразу. И уставился на меня с нескрываемым любопытством.

— Котя, это я, Кирилл, — сказал я. — Помнишь? Мы вчера…

— Квасили… — пробормотал Котя. — Пока помню. Входи.

И все-таки таращился он на меня нехорошо. Не как на чужого, но как на очень, очень странного знакомого.

— Так ты помнишь? — уточнил я. — Происходит какая-то чертовщина. Стал звонить знакомым…

— Пошли к компу, — сказал Котя. — Прочитай, что там написано.

Я послушно прошел к компьютеру. На экране был открыт какой-то текст. Я вопросительно посмотрел на Котю.

— Читай с самого начала, — велел он, плюхаясь на диван.

Пролистав текст к началу, я послушно начал читать.

«Индивидуальная тренировка.

Семен Макарович, сорокалетний учитель физкультуры, внимательно смотрел на не по годам развитых восьмиклассниц, занимающихся в школьном спортзале. К нему подошла Юля и сказала:

— Никак у меня не получается сесть в шпагат.

— Значит, будет у тебя «тройка» в четверти, — ответил Семен Макарович. — Гибкости у тебя не хватает.

Юля, признанная школьная отличница, побледнела.

— Только не «тройка», Семен Макарович! Неужели ничего нельзя сделать?

— Почему же? Можно. Зайди ко мне после занятий. Проведем с тобой индивидуальную тренировку по развитию гибкости…»

Я посмотрел на Котю. Тот поморщился:

— Это я халтурку одну делал, когда ты позвонил… дальше читай.

Занимательная история сорокалетнего учителя и негибкой отличницы и в самом деле оборвалась. Так мне и не удалось узнать, какими методами старый нимфоман собирался развивать и без того не по годам развитую школьницу. Зато дальнейший текст касался уже напрямую меня.

«Только что мне позвонил старый приятель Кирилл Максимов. Странное дело — я его не узнал. А ведь накануне мы с ним просидели весь вечер за бутылочкой коньяка…»

— За двумя, — уточнил я.

«Только когда он начал это напоминать, я его вспомнил. И вспомнил как-то странно. Вроде бы вчерашний день весь помню. И как работал, помню. И как выпивал с кем-то вечером — тоже. А вот с кем — совершенно из головы вылетело, пока Кирилл не позвонил. И лицо его с трудом вспомнил. И вообще — все, что с ним связано, в голове путается. Тут помню, а тут не помню».

— Слишком много «помню», — сказал я. — За стилем не следишь, литератор.

— Мне не до стиля было, — огрызнулся Котя. — Читай…

Далее Котя довольно подробно описал нашу вчерашнюю беседу и мои злоключения. Прерывался текст на фразе: «И у меня сильное подозрение, что если бы Кирилл позвонил на полчаса позже и я не успел записать этот текст, то я бы его уже не узнал».

Я вздохнул и повернулся вместе с креслом к Коте.

— Пока о тебе думаю, — уныло сказал Котя, — вроде бы все нормально. Помню и тебя, и все, что с тобой связано. А вот стоит отвлечься… Я отошел, кофе себе сделал. Вернулся, собирался продолжать про учителя физкультуры. Смотрю — на экране какой-то левый текст! Стал читать. Снова вспомнил. Но… как в тумане все.

— Котя, что происходит? — спросил я.

— Ты сам все помнишь? — с надеждой спросил он.

— Все. Это меня забывают. Родители вроде бы помнят, Анька… еще несколько девчонок…

— Те, с кем у тебя наиболее крепкий эмоциональный контакт, — заключил Котя.

— В смысле?