Черновик

– Именно об этом я и хотела с тобой поговорить. Я из ума выживаю. – Словно другой человек заговорил сейчас с Дашей из-под личины бабушки, которую, к слову, она едва помнила. – После смерти Владимира Степановича, а он уже два года как нас покинул, все кувырком полетело прямиком в преисподнюю. Начну с того, что мать твоя ночами мне снится и обвиняет, обвиняет во всем. Муж ее, твой отец, не знаю, жив ли он, тоже все время рядом, но со мной не разговаривает, а через нее общаться пытается, но я не отвечаю. Они всю квартиру заполонили! Они девочек портят и дергают. Линочку из дома гонят, и она не ночует, Риночке спать не дают, поэтому она в школе на уроках засыпает, а меня задушить грозятся их детскими ручонками… Дашенька… – Становящаяся все безумнее речь бабушки вместе с дыханием сошла на нет и оборвалась. Женщина еще какое-то время беззвучно шевелила губами, но даже взгляд ее стал пустым и невыразительным. Она будто спешно пыталась ухватиться за хвост ускользающей мысли, но никак не могла понять, какой именно, о чем шла речь секунду назад.

Прислушиваясь между обрывками фраз к шевелению за дверьми, Даша медленно откинулась на спинку кресла, руки расслабленно оставила на коленях.

– Дашенька… – поймалась в сети бабули заветная мысль. – Ты очень взрослая стала. Такая серьезная, положительная. Совсем как дедушка твой, Владимир Степанович, в молодости. Чем ты, родная, занимаешься? Он ведь все мечтал, чтоб ты учительницей стала, ты помнишь?

В глазах старой женщины вновь вспыхнула искра разума.

– Хотя не можешь ты об этом помнить. Это он мне говорил, а с твоей матерью не разговаривал, и с тобой тоже, считал, что маленькая слишком что-то понимать. Прости, – будто зная о себе ненормальной, извинилась хозяйка дома. – Так кто ты? Кем ты стала?

– Юрист, – кратко ответила Даша.

Женщина с благоговением повторила: «Юрист», а затем цепко уставилась Даше в глаза.

– Ты должна их забрать, – без всякого перехода твердо заявила она. – Девочек. Пока не поздно. Пока они их обеих не забрали. Они так довели меня, что с собой не могу иногда справиться, а с ними подавно. Я к сестре уеду в деревню – она младшая, у нее семья крепкая, они доглядят за мной. Квартира вам останется, бумаги, которые мать твоя мне на девчонок делала, и пособия. Там немного, но вы справитесь, вы молодые. Только матери их не отдавай и, когда она придет к тебе во сне, не говори ей ничего.

Не договорив, бабушка решительно поднялась и, повторив: «Ничего!», спешно покинула комнату.

«Однако!» – Скрестив руки на груди, Даша с удивлением рассматривала носки своих туфель, будто они могли расшифровать для нее смысл происходящего.

О наличии двух младших сестер Даша знала, но давно позабыла. Последний раз видела их лет семь, наверное, назад, если не больше, да и то мельком.

– Я слышу тебя, – произнесла Даша вслух, вновь ощутив присутствие за дверью. – Выходи.

После слов слегка сбрендившей бабули она почти ожидала увидеть в дверях призрак собственной матери (правда, номинально еще находящейся в мире живых), но в комнату заглянула худенькая десятилетка, с любопытством глядящая из-под слишком длинной челки.

– П-привет, – слегка заикнулась она.

– Привет, – глядя с не меньшим интересом, улыбнулась девочке Даша. – Иди сюда. Ты… Карина?

Не отрывая искристого взгляда, девочка приблизилась.

– А ты – Даша? – спросила она в ответ, жадно выхватывая Дашку фрагментами.

– Да, – согласилась та.

Карина с ногами залезла на диван.

– Сколько тебе лет? – спросила Даша, спешно выкапывая в памяти ориентиры: новая школа, выпускной, поступление. «Карина тогда уже вроде была…»

– Десять с половиной, – ответила девочка, наверняка не имея никаких засечек в памяти о самой старшей из сестер. – А тебе?

– Двадцать семь. Вчера исполнилось, – ответила Даша. – Значит… ты где-то в марте родилась… – высчитывала она свое прошлое. «Ну правильно, я тогда к матери раз в полгода заезжала, а с отцом мы в городе раз в месяц пересекались».

– Поздравляю, – вежливо улыбнулась Карина.

– Спасибо, – усмехнулась Даша. – А где сестра твоя? Ей должно быть больше?

– Тринадцать ей. В апреле у нее день рождения, в самом конце, – отчеканила девочка, откинула челку назад, открывая мордашку.

«Хорошенькая», – автоматически отметила про себя Даша и поймала себя на мысли, что ищет сходство с собой в детстве. Странно.

– Шляется ее сестра где-то. Два дня уже дома не ночевала, – сердито ответила на второй вопрос бабушка. Она принесла на удивление не старую пластиковую папку с неровной стопкой документов. – Вот, здесь все до последнего листика…

– То есть как не ночевала? – переспросила Даша.

– Моду она такую взяла с недавних пор, засранка рыжая, – разбирая бумаги, проворчала бабуля, а Карина потупилась, чуть опустила голову, и челка снова спала на глаза, словно забрало.

Волна тихой ярости, замешанной на очень многих событиях из прошлого, мгновенно захлестнула сознание Даши. Оставаясь внешне спокойной (держать себя в руках она умеет отлично, только зрачки сузились, но это не каждый прочтет), мысленно отметила, что эмоции такой силы города смывают на раз.