Черновик беса

Отлогие берега, постепенно сменились крутыми скалами. Вдали показались заросшие лесом горы. Подул ветер, и началась небольшая качка. Луна уже стояла в небе и едва выглядывала из-за туч. Незаметно опустились сумерки, и безбрежное море утонуло в густой темноте. На палубе зажглись огни, и теперь казалось, что пароход ожил — у него появились черты лица. Но двигатель стучал испуганно, точно сердце приговорённого перед казнью, и будто боясь завести пассажиров на самый край тихой бездны — туда, где встречаются два мира: земной и небесный.

Вскоре разговоры на палубе стихли, и все разбрелись по каютам.

Среди ночи Ардашев проснулся. Разбудил скрежет корабельной лебёдки. Машины застопорились и бросили якорь. Выглянув в иллюминатор, он увидел, как к пароходу пришвартовывались турецкие фелюги с керосиновыми фонарями на носу и корме. Пассажиры спускались в них по верёвочным лестницам. Вдали огнями горело какое-то селение. «Геленджик — первая остановка» — рассудил присяжный поверенный и опять провалился в мягкий, как пух, сон. Вероника Альбертовна всю ночь сладко спала и ничего не слышала.

Ни Джубгу, ни Туапсе адвокат не видел и открыл глаза лишь в тот момент, когда в каюту постучал стюард и предупредил о скором прибытии в Сочи.

Минут через тридцать супруги, как и большинство пассажиров первого и второго классов, уже стояли на палубе рядом со своим багажом. Публика заметно волновалась за чемоданы, которые следовало опустить в фелюгу и без помощи носильщиков принять и не уронить в воду.

«Батум» плавно скользил по гладкой поверхности моря, оставляя за собой бирюзовый след.

С моря дул лёгкий ветерок. Солнце уже выглянуло из-за вершин и озарило их снежные пики розовым светом. Тёмная зелень горы Ахун казалась совсем близкой. Длинная цепь хребтов скользила вдоль берега и терялась в густой синеве неба. Ниже, на покрытых бурной растительностью склонах, белели дачи. А чуть поодаль устремилась ввысь колокольня храма Святого архангела Михаила, сверкающая золоченым куполом. У самого моря непотопляемой скалой смотрелся маяк. Отчётливо виднелись огромные здания «Кавказской Ривьеры» — лучшего отеля Сочи.

Пароход остановился. Бросили якорь. Подплыли фелюги с новыми пассажирами, которые с помощью турок-гребцов забирались на борт по верёвочной лестнице.

Наконец, настала очередь опускаться в фелюги вояжёрам, прибывшим в Сочи. Вероника Альбертовна, следуя за мужем, благополучно перебралась в лодку, отчалившую от «Батума». Багаж спускали на лебёдках. Услужливый турок сам перехватил чемоданы у Ардашева. Присяжный поверенный одарил его целковым.

Турки-гребцы работали слажено. Минут через пять фелюга зацепила дном берег.

Бросили сходни, и публика, осторожно ступая, перебралась на сушу.

— Ну вот, слав богу, на этот раз нам повезло, — обращаясь к адвокату, проговорил невысокий господин в котелке и костюме лет пятидесяти с небольшим.

— Повезло? И почему?

— При высокой волне пароходы РОПиТа проходят мимо Сочи до самого Адлера. И уже оттуда бесплатно доставляют пассажиров обратно дилижансами. А при сильной буре корабли иногда плывут без остановок аж до Сухума. Вот и возвращайся тогда! Как ни печально, но в таких условиях находятся все пункты пароходных остановок на Черноморском побережье кроме Новороссийска, Туапсе и Батума, где имеются гавани. Поти, хоть и имеет гавань, но в шторм пароходы туда стараются не заходить. Так что трижды надо подумать, прежде чем решиться добираться морем в Анапу, Геленджик, Сочи, Адлер, Гагры, Гудаут, Новый Афон или Сухум, где, как вы изволили убедиться, высаживают прямо на рейде в эти турецкие лодки.

— Согласен, удовольствие не из приятных, — кивнул присяжный поверенный, ставя чемодан на землю. — Теперь, как я понимаю, нам следует найти фаэтон.

— Не волнуйтесь. Эти прощелыги извозчики не заставят себя долго ждать. Они работают только утром и днём. После девяти вечера совсем не хотят никуда ехать и, чтобы добраться в порт, приходится обращаться к городовым. Только их они и боятся.

— А вон и экипажи! — указывая на приближающие пролётки и ландо, обрадовано воскликнула Вероника Альбертовна.

Попутчик тут же махнул рукой первому извозчику, забрался в коляску и отъехал.

Следом остановилось четырёхместное ландо на резиновых шинах. Из него вышел сухопарый господин лет пятидесяти с густыми усами и бритым подбородком, с добрым и открытым лицом.

— Здравствуйте, дорогие мои! Я так рад, так рад! — рассыпался в любезностях встречающий. — Супруга ждёт вас. Мой собственный экипаж к вашим услугам.

Немолодой уже извозчик погрузил багаж и, дождавшись, когда все усядутся, тронул лошадок. Толстяков на правах местного чичероне рассказывал гостям о городе: