Черновики. Тетрадь 1

Девушка не шевелилась, Влас прекрасно понимал, как это трудно, нужно обладать хорошими мышцами и выдержкой. Рука быстро заскользила, стараясь запечатлеть основные черты фигуры, а после перейти к детализации. Но он все время отвлекался, и порой рука зависала в воздухе, не зная, что дальше делать.

Их взгляд пересекся, Влас сглотнул, словно в горле пересохло, отвернулся и, посмотрев на свой рисунок, пришел к мнению, что получилось уродливо, криво. Постарался исправить, но время быстро пролетело. Постукивая ручкой по мольберту, Хлебников дал понять, что время истекает.

Марина старалась погрузиться в себя, забыть где находится, как ей казалось, она слышала мысли студентов: «Я бы не решилась… Красивая… Нет, точно бы не решилась, потом будут тыкать пальцем… Вот бы с ней закадрить… А как к этому относится ее парень, а он у нее есть?..»

Она вспомнила, как пришла к подружке Галине, но той дома не было, ушла с мамой в больницу, а ее брат, хоть симпатичный и добрый парень, но уж слишком прямолинейный.

– Покажи грудь, – попросил он.

– Что? – удивилась его предложению.

– Покажи.

– Да они плоские, я же доска, вот, видишь, – и хлопнула себя по груди.

– Ну же…

– Мои… Это… Называть грудью нелепо. Э… Э-э-э это невозможно! А?! Что?

– Вот прямо так.

– Это правда, она выглядит как отвесная скала.

«Не знаю, должна ли я вообще говорить подобное!!»

– Нет, реально, это невозможно! Тебе лучше их не видеть! Только разочаруешься!!! Давай прекратим сейчас же, хорошо?! Хорошо?! Хорошо?!

Но Лева дернул бровями вверх, намекая на продолжение. Он ей нравился, и это несмотря на то, что был младше ее на три года. Мария задрала пуловер и прижала ладони к блузке.

– Смотри! Видишь? Здесь ничего! Ты должен признать это! Хах?! Ты хочешь сбежать, да?

«А что я буду делать, если Лева сбежит?» – Мария покосилась на горящие глаза юноши, осторожно вынула первую пуговицу из петельки, не хотела, но продолжала расстегивать блузку. Отвернулась от него и, задрав лифчик, показала грудь, на которой выступали слабые бугорки. А спустя несколько лет Галина как обычно убежала по своим делам и попросила ее дождаться дома. И Лева снова пристал к ней.

– Я… Я не могу этого сделать!!! Ты понимаешь, что грудь предназначена для кормления детей?!

– И…

– Что и?! А? Моя грудь!

– Ты ведь мне раньше показывала, – он так никому и не рассказал, что видел ее.

– Если ты не ребенок, тебе не нужна грудь, правда… Честно, не мооооогу… Лева, ты же понимаешь, что ты не ребенооок…

Но брат Галины не сдавался, его взгляд стал взрослым.

– Маленький Лева, если мама покажет тебе свою грудь, ты выслушаешь ее должным образом? Ты точно ребенок, Лева?.. – он как маленький и послушный, закивал. Она уже прикоснулась к пуговице, а юноша, не отрывая своего взгляда, следил, как Мария расстегнула рубашку, а после подняла вверх лифчик.

В этом было что-то удивительное, щемящее, даже щекочущее изнутри, маленькая тайна, которую знали только двое. А уже через полгода, наверное окончательно осмелев, попросил показать трусики.

– Впрочем, я их не ношу. Ха? Трусики? Ты хочешь их увидеть? Хм… Но разве это возможно? Смотри! – и Мария одной рукой потянула юбку вниз, а другой оголила бедро. – Я же говорила, что их не надела!

– Что это за веревочка? – он словно кот, что охотится на мышей, вцепился в нее и резко потянул на себя.

– Стой! Эй! Если ты продолжишь тянуть… Что? Ах! – но Лева, поняв, что его обманули, и не думал отпускать веревочку. И следующую секунду Мария, прижимая юбку, постаралась закрыть голые ягодицы.

– Извини, извини, я соврала. Мне очень жаль! Так что прекращай! Стоп! Стоп! Стоп!!! Говорю, они сейчас упадут!

Хлебников еще раз постучал ручкой по мольберту.

– Поблагодарим Марию, а теперь прошу сдавать ваши работы, и мы проведем дискуссию.

Девушка встала, не обращая ни на кого внимания, надела халат и вышла из аудитории. Влас посмотрел на свой рисунок, нехотя снял его и протянул Хлебникову.

– Итак, не расходимся, начинаем обсуждать работы. Прекратите хихикать, вы уже взрослые.

Минут десять шли разговоры, кто уловил линию спины, кто нарушил пропорции, кто неправильно наложил тени.

– Влас, я удивлен, – Хлебников достал его рисунок и прикрепил к стенду. – Ты нарисовал только лицо, а как же остальное? Не успел или был чем-то занят? – девушки засмеялись.

– Ничем я не был занят, просто…

– Ладно, на сегодня все. Завтра в это же время у нас еще один урок натурного рисунка, и прошу, соберитесь, надо подготовиться к выставке.

Все разбежались, Влас подошел к своему рисунку и посмотрел на лицо девушки.

– Ты не умеешь рисовать? – он не заметил, как к нему подошла модель.

– У-у-ууу умею, просто у вас такие густые волосы, что мне было трудно их нарисовать.

– Густые? – удивилась она и, пожав плечами, вышла из аудитории.

«И зачем я это сказал, что за глупости», – ругал себя, собирая в коробку карандаши. Настроение было кислое, как раз под стать серому небу, что после обеда затянуло. Он никогда не рисовал обнаженного тела, портрет часто и, как казалось получалось. А вот с телом все по-иному, надо с помощью позы показать настроение, о чем думает человек.