Чернуха (СИ)

Два года каторжной работы, хотелось все бросить, но прощальные слова мамы заставляли все начинать с нуля. Стартап только-только дал результаты, как позвонил адвокат матери и простил приехать. То, что мама в больнице меня не пугало, а вот исчезновение со счетов крупной суммы - ставило в тупик. Из аэропорта сразу в больницу. Новый шок. Мама впала в кому. Думал, готов ко всему, но увиденное было страшнее. Передо мной лежала старуха более похожая на мумию, чем на дородную сорокапятилетнюю женщину. На все вопросы доктора лишь разводили руками. Просидел рядом всю ночь. На рассвете она ушла, так и не очнувшись.

Не знаю, что бы со мной было, если не Фани. Только ради нее продолжал жить. Проект в Москве пришлось продать. Деньги были нужны здесь. В наследство мать оставила лишь долги. Жизнь потихоньку налаживалась. Сестренка пошла в школу, а я вновь по уши в работу. Это были три самых счастливых года моей жизни. Беда пришла нежданно-негаданно. Первые признаки болезни проявлялись и раньше. Фани отставала от сверстников. Часто жаловалась на боли в голове. Но врачи ничего не находили. В десять лет ее развитие остановилось, перестала расти. Ее нежная кожа стала покрываться морщинами, а рыжие кудри серебром. Врачи поставили синдромом Хатчинсона-Гилфорда. Лекарства от прогерии нет. Максимум, обещали три года жизни.

Мы объехали десятки клиник, и в Израиле, и в Германии, но все было бесполезно. Отчаяние захватило мой разум. Умирающая мать каждую ночь являлась мне с немым укором. Раз за разом переживать ее смерть было выше моих сил. Прежде, по-настоящему не верил, считая религию уделом слабых. Все изменилось, взывал к спасителю каждую ночь, но бог не слышал моих молитв. Сестре становилось хуже, а покойница не оставляла меня в покое. Не знаю, кого больше ненавидел себя или творца. Мой воспаленный разум кидался из крайности в крайность. Газетное объявление. Потомственная шаманка. Изгнание злого духа. Номер телефона. Отчаянье заставило меня позвонить. Слащавый голос посредницы назвал сумму. У меня никогда не было таких денег. Тогда я решил - не судьба...

Дед молча смотрел в никуда, перебирая скрюченными от ожогов пальцами обгоревшую карточку. Зина сама налила ему полный стакан. Он проглотил вискарь, будто простую воду.

- Сестренка угасала у меня на руках. Куда пропал мой нежный ангел. Ее тело подобно коре дуба покрылось страшными морщинами. Седые похожие на паклю волосы клочьями падали с ее головы. Милая улыбка превратилась в оскал. Впалые глазницы навсегда скрыли в себе ее чистый взгляд. Курносый носик уподобился хищному клюву. Я не мог смотреть на нее. Каждый взгляд вызывал отвращение и безумную ярость. Ярость от моей беспомощности и бесполезности. Благодаря Фани, посчастливилось обрести не просто родного человека, а то, чего у меня никогда не было, семью.

Не в моих правилах было сдаваться. С раннего детства привык бороться, пока есть хоть ничтожный шанс. Начал выводить активы. К концу года, удалось собрать почти половину запрошенных денег. Продал все: квартиру, машину, даже вещи и украшения, оставшиеся от матери. Набрал кредитов в банках, занял, сколько смог, у знакомых. Посредник позвонила сама. Как они узнали, что мне удалось собрать деньги? Впервые в жизни было по-настоящему страшно, но не за себя. Боялся, если меня обманут или убьют, кто поможет сестренке.

Кроме денег, посредница велела принести последний подарок Фани от матери, но, что именно, не сказала. Уже неделю сестра лежала в реанимации, и лишь изредка приходя в сознание. В полубреду ходил по больничному коридору, тщетно надеясь на чудо. Мое отчаяние достигло предела. Подобно Фаусту, был готов продать душу, только бы Фани очнулась. Последняя надежда, как и моя сестренка, угасала с каждой секундой. Кто была та женщина, медсестра или просто санитарка. На гране помешательства, поведал ей свою историю. Оказалось, шесть лет назад, она ухаживала за умирающей. Сразу вспомнил маму. Время, симптомы, все совпало. Она рассказала, как моя мать перед самой смертью одела на шею Фани чокер с серебряным крестиком. Сразу его узнал, он и сейчас был на сестре. Женщина говорила, что девочка сильно плакала, рвала на себе одежду, но я уже не слушал. Войдя в палату, тотчас снял крестик и поспешил на встречу. До назначенного мне времени оставалось меньше часа. Такси привезло меня загород, но подъезжать ближе к "проклятому дому" шофер отказался за любые деньги.