Черные алмазы

— Правда ли продают? — сердито повторил господин Шпитцхазе. — Словно на биржу люди ходят затем, чтобы рассказывать друг другу анекдоты! Да бондаварские бумаги — золото! Сегодня тридцать «товар», двадцать восемь «деньги», завтра — тридцать два «товар», тридцать «деньги». И еще будут подниматься. Были бы у меня деньги, я бы последний грош в них вложил. Уж я-то знаю… Изучил биржу… А потом я еще кое-что узнал в конторе Каульмана. Ну, да об этом нельзя говорить.

— А что такое вы узнали? — подлаживался к поверенному господин Чанта. — Уж мне-то вы можете сказать.

— Я могу только намекнуть, — доверительно шепнул Шпитцхазе, оглядевшись по сторонам, — что это еще не самый высокий курс Пунтафара! Эге! Те, кто приобретут их по тридцать два, — счастливчики. Я посвящен в планы, — конечно, выдавать подробности я не стану, — однако скажу, что последуют скачок за скачком, которые погонят акции вверх: через полгода — один, еще через полгода — второй. Мир обомрет от удивления. Через год, считая с сегодняшнего дня, Пунтафары будут стоить выше пари на сто процентов.

— На сто процентов? — ахнул господин Чанта и в крайнем изумлении даже прислонился к стене. Но быстро пришел в себя. Он разозлился на Шпитцхазе — напрасно тот пытается его одурачить. — Послушайте вы, великий Aufschneider![154] Возвращайтесь-ка обратно. А я и сам найду дорогу домой.

И он прогнал Шпитцхазе.

Однако на следующее утро первым делом велел официанту принести ему «Биржевые ведомости».

И что же, там действительно все было так, как предсказывал Шпитцхазе. Серебро упало на два процента, а «Бондавар» был 30 деньги, 32 товар. Как в Священном писании.

— Ни одной не продам! — стукнув кулаком, решил господин Чанта.

Он встал и оделся.

Сумасшедшее везение! Не успеешь глазом моргнуть, а все ящики уже набиты деньгами.

Он доканчивал свой завтрак, когда явился Шпитцхазе. Физиономия его светилась торжеством.

— Ну, что я говорил? — выпалил он, сунув господину Чанте принесенные с собой «Биржевые ведомости», где красным были подчеркнуты интересующе его места.

Господин Чанта не подал вида, что уже читал «Биржевые ведомости», и потому легко разыграл роль хладнокровного финансиста; просмотрев отмеченные строки, он кивнул головой:

— Да, так оно и есть! Все, как вы говорили!

Уж это точно! К вечеру курс поднимется до тридцати пяти! Эх, кабы у меня были деньги!..

— Ну, вот вам, Шпитцхазе, еще пятьдесят форинтов. Станьте и вы счастливым человеком. Купите одну бондаварскую. Нет, не целуйте руки, я не позволю.

Однако все-таки позволил.

— Но не спускайте эту акцию. Сохраните ее. А когда подойдет срок очередного платежа, я заплачу за вас. Да не целуйте вы каждый раз руки. Я вам еще много раз буду делать добро. Если вы каждый раз, как я вам сделаю добро, станете целовать руки, так у меня и рук не останется. Однако теперь я вправе ждать, что вы в знак признательности поставите меня в известность, если ваш патрон вздумает предпринять какой-нибудь маневр с акциями. Не забудьте предупредить, когда настанет время их продавать. Вы меня поняли? Ну, вот! Да ведь теперь и вы заинтересованы, у вас тоже будет своя акция. Так что следите внимательнее. А там и комиссионные перепадут вам, когда сбудем акции.

Шпитцхазе поочередно перецеловал все пальцы господина Чанты.

— Я только об одном прошу вас, — умолял Шпитцхазе, — не выдавайте меня господину Каульману: ведь если он узнает, что я разглашаю коммерческие тайны, он меня тут же выгонит.

— Не бойтесь! Вы имеете дело с порядочным человеком. И сей порядочный человек всецело поверил, что он теперь купил с потрохами другого порядочного человека, чтобы тот выдавал ему тайны третьего порядочного человека. Неизвестно только, среди этого скопища порядочных людей кто кого обманет более жестоко?

НЕТ! ЭВЕЛИНА!

Иван как нельзя более вовремя вернулся на свою шахту.

Пока он в Пеште толок воду в ступе, в долине Бонда вершились великие дела.

Прежде всего совсем рядом с его участком с волшебной быстротой вознеслись огромные новые здания, как обычно вырастают здания, о которых не спрашивают, во сколько они обойдутся, а строят как можно скорее и любой ценой.

Акции еще не были выпущены, а консорциум уже вложил в предприятие миллион форинтов.

Повсюду работы велись с лихорадочной быстротой: не успеешь оглянуться, как рядом уже на полную мощь работает кирпичный завод, а там подвесная дорога доставляет строительные материалы к возводимым корпусам; горы глины остались после завершения земляных работ; трубы уже дымят, крыши покрываются черепицей. Целая улица строится здесь, вырастает настоящий город.

Господин Ронэ ничего не писал Ивану о строительстве.

И еще кое о чем умолчал господин Ронэ.

О том, что в шахте завелся третий страшный призрак, соперничающий с взрыпадом и гретаном: забастовка.

Часть рабочих пожелала перейти на новую шахту, которую они назвали «господским участком». Там обещают жалованье в полтора раза больше того, что платит Иван.

И, наконец, уволился сам господин Ронэ, сообщив, что считает для себя более выгодным пост управляющего в акционерном обществе.