Черные банкиры

Вячеслав послушно выполнил указание. В одну минуту тарелки были расставлены на столе, Тамара принесла бутылку шампанского.

Во время ужина Грязнов рассказал Тамаре о своей сегодняшней более чем странной встрече с русскими патриотами. Она внимательно слушала, сжимая ладонями виски. Глаза ее были полны страдания. И Грязнов понял, что ее томило.

– Кстати, я поинтересовался у этих мужиков, не они ли выкрали Рустама. Ответ был отрицательный. Причем характеристику Такоеву они дали весьма уничижительную. И как работнику, и, кстати, как человеку. Вот тут я не понял почему. Может, ты объяснишь? Они еще намекнули, что причину его исчезновения надо поискать в Фонде содействия милиции. Но я не совсем понимаю, какая во всем этом связь, может, ты мне объяснишь?

– Ну что же здесь непонятного? – как-то не очень охотно стала рассказывать Тамара. – Рустам, когда ты познакомился с ним, работал, если помнишь, в краевой прокуратуре следователем. После всех этих чеченских событий, когда у него случилась беда с семьей, Рустам уволился из прокуратуры. Стал одним из учредителей Северо-Кавказского фонда содействия милиции, об этом я тебе уже рассказывала. А не очень давно, примерно с полгода назад, по каким-то причинам, о которых он мне, во всяком случае, не говорил, его пригласили на работу в военную прокуратуру Ставропольского гарнизона. Естественно, свою деятельность в фонде он прекратил, но связей с ним не терял. Что-то, по-моему, делал, но по общественной линии. Вот практически и все, что мне известно. И еще – Рустам всегда отличался деловой жесткой хваткой. Возможно, когда это было ему нужно. Странно, но его желание уволиться из военной прокуратуры мне совершенно непонятно. Как и это его исчезновение.

– Послушай, но как ты могла вообще связаться с Рустамом? – В тоне Грязнова звучала откровенная ревность.

– Трудно объяснить. Я его уважала и побаивалась. Он бывает неукротим и страшен в гневе… А потом он долго приручал меня к себе, постоянно уговаривал узаконить наши отношения. Но я все откладывала, чего-то ждала. Возможно, тебя, – она тихо засмеялась.

– Не понимаю. Ты любила его?

– Он спас мне жизнь. Разве этого мало? Он старался быть мне другом, старшим братом, отцом. Я даже порой уставала от его опеки. Старалась вырваться, уйти, но все было напрасно. Он приходил и повторял без конца, что я ему нужна. Я вспоминала о своей обязанности платить ему за мое спасение.

– Кошмар! – простонал Грязнов. – Но что будет дальше? А если он завтра придет опять?…

– Я вынуждена буду слушать его. Возможно, подчиняться его настойчивости…

– Ты не права, Тома. Спасти тебя было его долгом. Только и всего. Не стоит из-за этого факта возводить его в кумиры. К тому же он сам говорил, что и ты в свое время спасла его. Вы квиты. Тебе надо забыть о прошлом!

– Ах, Слава, любовь мою к тебе я тоже вынесла из прошлого! Поэтому что и как я могу забыть?

– Девочка моя, ты должна сама принять решение. Так нельзя жить.

Она долго молчала, потом сказала:

– Слава, ты через несколько дней вернешься в Москву, а я останусь здесь. И неизвестно, до чего еще додумаюсь, на что решусь от тоски и одиночества.

– Мы можем уехать вместе.

Но Тамара ничего не ответила.

Длинная осенняя ночь пролетела как одно мгновение. Они уснули только под утро, а потому, забывшись сладким сном, проспали.

Первой пробудилась Тамара, заохала, что опаздывает на работу. И через пять минут они уже стояли одетые и готовые покинуть комнату, принесшую им неожиданное и подзабытое счастье.

На улице Грязнов наконец увидел слабые лучи солнца, пробивающегося сквозь серые тучи.

– Здравствуй, солнце! – сказал он. – Рад тебя видеть.

Но оно тут же исчезло. Грязнову подумалось, что вот так и его счастье: выглянет из-за тучи и сразу же прячется.

Через несколько минут они подъехали к зданию военной прокуратуры, вошли в подъезд и, словно незнакомые, под испытующим взглядом дежурного разошлись – каждый в свою сторону.

Хмурый майор Овражников сидел в кабинете и, когда вошел Грязнов, даже не поднял глаз. Сухо поздоровался.

Грязнову была понятна причина нарочитой холодности майора. Тот либо делал вид, либо всерьез переживал любовную, так сказать, неудачу своего подчиненного. Отсюда и выговор, который он сделал Тамаре за ее якобы легкомысленное поведение. Но Вячеславу Ивановичу были абсолютно не нужны усложнения отношений с местным начальством, которое в отличие от Грязнова, видимо, вполне устраивало ни шаткое ни валкое, что называется, расследование хищения со склада. А что касается убийства охраны склада, то о чем говорить, если зона, считай, прифронтовая – тут тебе и боевики, и просто бандиты, а воинская служба – она опасной и является, со всеми ее издержками.

Для Грязнова же этот вопрос был делом не только профессионального достоинства, но и целью командировки. Поэтому он решил не изображать конфронтацию, не конфликтовать по мелочам, а взять, как говорится, быка за рога.

– Что случилось, Виктор Онисимович? – учтиво спросил он.