Черные банкиры

Пыхтин объяснил, что его схватили оперативники во время встречи с заместителем министра финансов Савельевым, которого он записал однажды в сауне клуба «Парадиз», что на Тверской, в окружении шлюх. Этот компромат он собрал для того, чтобы вытянуть из важного чиновника круглую сумму. Но расчеты, к сожалению, не оправдались. Короче, забрали его прямо при передаче денег, даже сосчитать не успел.

– Так тебе, дураку, и надо, – хмыкнул парень, поигрывавший пистолетом. – Не лез бы, куда не зовут. Копию записи где оставил? – спросил резко.

Пыхтин похолодел.

– Ничего у меня не осталось! – воскликнул он. – Они сразу все забрали!

– Вот я и говорю – дурак, – спокойно констатировал парень.

– Вы все рассказали? – спросила женщина, странно улыбаясь.

– Абсолютно все! – Пыхтин был уверен, что даже под пытками умолчит о других кассетах и людях, запечатленных на них. Потому что вдруг понял: назови он их фамилии – и считай, покойник. Его спокойно уберут не за то, что осмелился снимать в сауне без разрешения, рассчитывая на собственный «бизнес», а просто за то, что слишком много знает. Вот и надо было сохранить вид испуганного и пришибленного судьбой дурака, каким он и виделся этому парню с пистолетом в руке.

Допрашивающие его поднялись, отошли к окну и о чем-то стали тихо совещаться. Затем женщина вернулась, сказала ему строго, что его решено на первый раз простить. Но за это он должен сидеть тихо как мышь и не высовываться. И если он где-нибудь случайно проявится, пусть пеняет на себя.

После этого ему завязали глаза, опять сунули в машину и повезли. Выкинули его на улицу спустя час. И он с удивлением обнаружил, что находится на Каширском шоссе, возле метро «Домодедовская». «Ни себе фига! – подумал он, испытывая пьянящее чувство свободы. – Это же другой конец Москвы!» Но душевная радость быстро угасла, когда он вспомнил, что уже давно должен находиться в Генпрокуратуре у Турецкого…

Завидев Грязнова на пороге своего кабинета, Александр радостно воскликнул:

– Ну, слава Богу, живой и здоровый! Как рука?

– Кажется, в порядке. А что у тебя?

– Пыхтин исчез. Не бросился ли в бега?

– Не думаю. Это совсем не в его интересах. Он же показался тебе достаточно соображающим мужиком, чтобы не осложнять свою жизнь, так?

– Так-то оно, может, и так, но я звонил на завод. Сказали, что с утра был, а потом куда-то исчез, никому ничего не сообщив. И время давно вышло.

– Странно.

– А что тебе наша Птичка напела?

– Гонорар просила. Я дал. Немного, что с собой имел.

– Какие у него новости?

Грязнов пересказал все, что услышал от осведомителя. Турецкий заинтересовался.

– Надо выяснить, чьи эти парни, так хорошо знающие Бережкову и Козлова, – сказал он.

– Я ему велел почаще наведываться в этот бар и слушать.

– Может, тебе кого-нибудь из своих оперов сделать там завсегдатаем?

– Дорогое удовольствие, – возразил Грязнов. – Где столько денег взять? Птичка, кстати, жаловался, что и ему не по карману ходить в это питейное заведение.

– Надо подумать.

– Валяй, думать – это твоя работа, – улыбнулся Грязнов.

Но тут зазвонил телефон, и дежурный милиционер на проходной сообщил, что явился Пыхтин.

– Отлично, – обрадовался Турецкий. – Он в порядке? – спросил на всякий случай.

– Странный какой-то, словно не в себе, – тихо, в самую трубку ответил дежурный милиционер.

– Ничего, сейчас я его приведу в чувство.

Турецкий положил трубку, весело взглянул на Грязнова:

– Сейчас, Слава, будешь кино смотреть. Пыхтин явился-таки!

Вячеслав только улыбнулся в ответ.

Вид у Пыхтина был действительно растерянный: дрожащие руки, прерывистое дыхание, бледное лицо.

– Что с вами, Виталий Валерьянович? – сочувственно спросил Турецкий.

Пыхтин замялся, поглядывая на сидящего в стороне Грязнова и не зная, с чего начать.

– Вы не волнуйтесь и рассказывайте все, что посчитаете нужным, а мы вас будем внимательно слушать, – подбодрил Турецкий.

Посетитель перевел дыхание и начал свой рассказ издалека. С того, как он пришел на завод, что делал, с кем разговаривал, как ворвались в его кабинет молодчики, увезли на машине за город и стали допрашивать, грозя при этом пистолетом. Но он ничего, кроме как о кассете Савельева, им не рассказал. И не назвал никого.

– Скажите, а кто послал этих людей, как вы думаете?

– Не знаю. Прежде я их никогда не встречал. Они с короткими стрижками и крепкими бицепсами, наверняка работают в охране.

– И что ж нам теперь с вами делать, Виталий Валерьянович?

– Не знаю, – Пыхтин удрученно пожал плечами.

– Нам придется до окончания расследования вашего дела взять на себя вашу охрану. Спрячем в надежном месте, ибо нет гарантии, что даже в следственном изоляторе эти качки вас не достанут. В тюрьме тоже существует множество методов убийства человека. Бережкову-то не смогли уберечь…

– Как решите, пусть так и будет, я готов ко всему, – обреченно сказал Пыхтин. – Но я очень боюсь за семью. У меня жена и сын.

– Хорошо. Эту проблему мы сегодня же решим, а пока ответьте на несколько вопросов и мы начнем смотреть ваши записи, – сказал Турецкий. – Расскажите подробнее, какие отношения были у Акчурина с Козловым?