Черные бароны или мы служили при Чепичке

В остальном сложностей не возникло. Сундук и сапоги были брошены в Лужнице, и вскоре после полуночи экспедиция возвратилась в казарму в полном составе.«Интересно, какое лицо будет у товарища ефрейтора! — злорадно прошептал кулак Вата. Интересно было и остальным, но пришлось ждать почти неделю, пока их любимый командир не вернулся.

Отпуск Ленчо, очевидно, удался. Его глаза горели новой энергией и страстью к командной деятельности. Но она тут же рассеялась, как только он начла искать свои вещи.

— Парни, — заскулил он, — Где мой сундук? Где мои сапоги?

Недоуменные пожатия плечами были ему ответом.

— Товарищи! — обеспокоенно закричал Ленчо, — Если здесь через двадцать секунд не появятся сундук и сапоги, я вам устрою службу!

Ни сундука, ни сапог он, ясное дело, не дождался.

— Так, молодые люди, — обратился ко всем Ота Кунте, — если кто-то из вас спрятал сундук товарища ефрейтора, то пускай вернёт. Иначе старшина потребует от него возмещения утраты.

— Какой был сундук? — спросил Вата.

— Чёрный! — выкрикнул с надеждой Ленчо.

— Какой был, такой был, — сказал Вата, — теперь он в глубокой заднице. Ты себе даже не представляешь, как нам его жалко!

Ленчо всхлипнул, ещё некоторое время искал пропавшие вещи, а потом кинулся к старшине Блажеку, чтобы доложить ему о пропаже имущества.

— Вот смотрите, Ленчо, — сказал старшина, — Каждый солдат должен за своими вещами следить. По–другому в армии нельзя. У вас пропал сундук с обмундированием и сапоги, так что вам придётся их стоимость армии возместить. Это приличные деньги, но мы у вас их спишем с книжки.

— Так нельзя! — закричал Ленчо, — Это несправедливо!

— Конечно, несправедливо, — согласился старшина, — но вы когда-нибудь видели в армии справедливость? Я нет. Сундук придётся возместить и баста!

И тогда Ленчо сделал великий поступок. Словно потухший, он вышел во двор и публично перед всеми разжаловался.«Срать я хотел на лычки, если сундук надо возмещать!» — воскликнул он во весь голос. И прозвучало это так же истово, как когда он за пару недель до того кричал»Служу народу!»

Ленчо получил пятнадцать дней строгого ареста, а старшим по расположению снова стал ефрейтор Ржимнач.

Когда Ленчо вернулся, отбыв наказание, то снова был тем тихим неприметным пареньком, которого все знали до судьбоносного повышения.

Ещё один комсомолец и бывший грабитель Бобр отметился тем, что привёл в интересное положение воспитательницу из детского сада.

Как-то раз в часть пришла пани воспитательница в сопровождении своего отца — могучего детины с рыжими усами. Они разыскали лейтенанта Троника, который немедленно пригласил их к себе в кабинет.

— Товарищ лейтенант, — начал отец, — к чему долгие разговоры? Я привык сразу переходить к делу. Один из ваших подчинённых, по фамилии Бобр, жахнул мою девочку.

— Но папа! — пискнула пани воспитательница, зардевшись.

— Жахнул её, — не дал себя прервать рыжеусый, — и вроде как собирается на ней жениться. Конечно, почему бы и нет. Должен жениться, так чего тут рассуждать. Только есть тут одна загвоздка, товарищ лейтенант. В ваших частях бывают солдаты политически неблагонадёжные, а мне в семье такие ни к чему. Я общественный деятель, в партии с двадцать пятого года, шесть лет был безработным, и жену взял из бедноты. Если бы мне моя девочка повесила на шею какого-нибудь классового врага, меня бы это, товарищ лейтенант, чертовски задело!

Замполит задумался.

— В этом смысле, — произнёс он, — товарищ Бобр в целом сознательный. Он комсомолец и участвует в дискуссиях.

— Видишь, папа! — возликовала воспитательница, — Я ведь тебе говорила!

— Однако, не всё тут так гладко, — мялся лейтенант, — Если говорить начистоту, товарищи, то нельзя оставить без внимания тот факт, что товарищ Бобр женат.

Пани воспитательница попыталась упасть в обморок, но отец остался относительно спокоен.

— Ну, — загудел он, — это ещё не самое скверное. Перед армией такое бывает, и заметить не успеешь! Хорошо, что наши прогрессивные законы позволяют развестись и жениться заново!

— Это, конечно, так, — согласился лейтенант Троник, — но есть одно обстоятельство, о котором нельзя умолчать. Товарищ Бобр несколько раз побывал в исправительном учреждении, — выдавливал он из себя, — и каждый раз за грабёж…

Раздались два хлопка, и пани воспитательница вскрикнула, потому что заработала две изрядные рабоче–крестьянские оплеухи.

— Ты, лахудра! — заорал рыжеусый, вынимая из штанов ремень, — Ты, потаскуха негодная, для того ты училась, чтобы путаться с уголовником? Головореза хочешь в дом привести, шалава?!

Тут он принялся лупить дочь ремнём, и та, оглушительно визжа, выбежала из кабинета. Однако отец не отставал и обильно обрабатывал её ремнём, не переставая ругаться.

— Папа! — пищала дочь, — Пожалуйста, не здесь! Не здесь! Лучше дома!

— Не беспокойся, дома ещё получишь! — вопил отец, ловкими взмахами ремня поражая мягкие и приятно округлённые части её тела.

Лейтенант Троник уныло смотрел на удаляющуюся парочку и растерянно шептал:«Ну, комсомольцы! Это просто наваждение, в каждом серьёзном залёте замешан комсомолец!»