Черные бароны, или Мы служили при Чепичке

— Рядовой Ясанек ранен, — доложил Кефалин, — Попал киркой сначала себе сначала по зубам, потом по голени. Его состояние очень серьёзно.

— Ясанек, встать! — устрашающе заорал лейтенант, и бедняга Ясанек и впрямь начал выкарабкиваться из тележки. Весь белый от извёстки, он встал перед лейтенантом. При этом он слегка хромал, и изо рта у него текла кровь.

— Вот что, Ясанек, — сказал ему Гамачек, — вам, как мне кажется, вкалывать не хочется, и поэтому вы подстроили что? И поэтому вы подстроили ранение. На фронте некоторые уклонисты стреляют себе в руку или в другую конечность, чтобы не идти в бой. И вы у меня тоже решили попробовать! Ясанек, Ясанек! Вы хотите уклониться от исполнения обязанностей! Молчать, сейчас говорю я! Если хотите, чтобы мы с вами ладили по–хорошему, идите вон туда к насосу, прополощите рот и возвращайтесь на рабочее место! По окончании работы вас осмотрят.

Ясанек обиженно всхлипнул, но послушался.

— А вы, товарищи, — обратился лейтенант к остальным, — запомните, что покидать рабочее место что? Покидать рабочее место запрещено!

— У нас человеческая жизнь превыше всего, товарищ лейтенант, — отозвался Кефалин.

Лейтенант осклабился.

— Эти сложности, Кефалин, — сказал он, — можете спокойно из головы выбросить. Людей на свете полно.

Чехословацкий священник Штетка и угонщик Цимль неспешно перебрасывали песок к бетономешалке.

— Собственно говоря, я прогрессивный человек, — сказал Цимль, — потому что я с детства рос без вероисповедания. Мой отец от церкви отошёл, потому что учитель закона Божьего порол его розгами. Мама тоже говорила, что если бы какой‑нибудь Господь Бог существовал, то он не мог бы её покарать таким засранцем, как я, потому что она перед ним ни в чём не провинилась. Получается, что я безбожник, но скажу честно, к религии всегда испытывал уважение. Когда встречу монашку, так и тянет снять шапку, и никто на свете меня не заставит украсть из костёла золотую чашу или что‑нибудь вроде того!

Штетка молча кивнул. Он не привык манипулировать лопатой, и ему было трудно дискутировать одновременно с работой.

— Так вот ты, значит, священник, — продолжал Цимль удивлённо покачивая головой, — Ничего, что я тебе не буду говорить»святой отец»?

— Напротив, — сказал священник, — поскольку я служитель церкви, где этот титул не используется.

Цимль на него посмотрел недоверчиво.

— Это мне не нравится, приятель, — заворчал он, — Ты, небось, и… эй, ты случаем, не женат?

— Женат, — подтвердил священник, — Наша церковь…

— Это очень странная церковь, — нахмурился угонщик, и в его взгляде сквозило неодобрение. — А посты? Лопаешь мясо по пятницам?

Штетке его вопрос не понравился, но он объяснил Цимлю, что его прогрессивная церковь никого не принуждает соблюдать пятничный пост. Но преступник и этим не удовлетворился.

— Мне это не нравится, — покачал головой Цимль, — Что ты, как священник, своему боженьке жертвуешь? Можешь спать с женщиной, в пятницу набиваешь пузо свининой, так по мне ты никакой и не священник! Ты, приятель, не обижайся, но в такую церковь я вступить не могу!

Штетка явно хотел произнести речь, но лишь устало опёрся о лопату, тяжело дыша. Очевидно, он рассудил, что его церковь вполне обойдётся без автоугонщика.

Перед обедом стройку посетил и командир роты Гамачек со своим заместителем Троником. Остановившись возле группы работающих солдат, они намеревались вдохнуть в них свежую порцию боевого духа.

— Ну что, Кефалин? — бодро спросил лейтенант Гамачек, — Разве вы не рады, что можете поработать на свежем воздухе? Конечно, рады! Потому что работа на свежем воздухе что? Потому что работа на свежем воздухе освежает!

А лейтенант Троник дополнил его слова:

— Вы, Кефалин, как комсомолец–активист, должны демонстрировать высокие показатели, и увлекать за собой остальных. Также, как и Шимерда и вот Покорный! Вы, товарищи, должны мыслить политически!

— Да уж, им только политически и мыслить! — оскалился мастер Францль, который как раз проходил мимо, — Как кого‑нибудь избить, придушить, это да! А на работе все ленивые, как коровы, это я гарантирую! Один себе зубы выбил киркой, а остальных только и ищи по сараям да подвалам! Поглядите‑ка на траншею! Я такую могу за полчаса скрепкой выкопать, а они тут с самого утра ковыряются! Сброд это самый настоящий!

Лейтенанты нахмурились.«Ну, Кефалин», — сказал Троник, — «Что вы на это скажете, как активист?»

Кефалин не нашёл слов. Зато отозвался рядовой Бакши, он снова начал жаловаться на больной мочевой пузырь, депрессивное состояние и постоянно возрастающее мочевыделение. Плаксивым голосом он выкрикивал, что доктор велел ему работать в тепле, а такие условия для него приведут к неизлечимым последствиям.

Лейтенант Гамачек побагровел.

— Вам, значит, надо работать в тепле? — произнёс он, — Это означает что? Это означает, что вы согреетесь от работы! Будете усердно трудиться и значительно перевыполните план! Если бы вы нежились где‑нибудь у печки, вы бы республике не помогли! А вы ведь хотите ей помочь, Бакши, или не хотите?