Черные береты

– Не бойтесь, ребята, мы вас трогать не станем, – уперевшись плечами в щиты, успокаивали милиционеров, а заодно и себя, демонстранты. – Мы ж понимаем, что сволочи – это те, кто прислал вас сюда.

– Эй, офицеры! Что же вы прячетесь за спины своих солдат? Где ваши честь и совесть? Лужкову продали?

– Позор офицерам!

– Снимите погоны, вы их недостойны.

– И кокарды снимите – на них герб Советского Союза.

– Ублюдки, какая же мать вас родила. Глянула бы она сейчас на вас.

– Вперед! – стараясь заглушить крики, заорал «свинопас».

Шеренга качнулась, мужики уперлись – и все остались на прежних местах.

– Землячок, ты меня не бей, и я тебя не трону. Договор? – мужичонка в вязаной шапке «петушком» придавленный собратьями по митингу к щиту, заглянул за него и подмигнул лупоглазенькому, ошарашенному происходящим солдатику.

– А у вас закурить не найдется? – неожиданно попросил тот, наверное, о самом заветном, колыхаясь во всеобщем противостоянии.

– Это дело мы быстро организуем. Держи. – Мужичок протянул сигарету прямо в дырку в щите. Солдат, не выпуская из рук дубинку и щит, а может, просто не имея возможности пошевелиться в зажатой шеренге, взял ее прямо губами. – Погодите, не напирайте. Дайте человеку прикурить.

Идиллия. Учения по гражданской обороне, когда через пять минут условные противники обнимаются и вновь друзья.

Огонек от спички успел перескочить на видимый из дыры белый кончик «Примы», прежде чем снова засипел мегафон.

– А родом откуда будешь, землячок? – сдерживая солдатика, продолжал беседу разговорчивый мужик.

– Из Пензы.

– Родители есть?

– Одна мама.

– Чего сюда-то пришел?

– Привели. Не выполнишь приказ – в дисбат отправят. А туда неохота.

– Переходи на нашу сторону. Все равно мы победим.

– А если нет? Вам-то что, разойдетесь по домам. А мы? Пусть бы командиры приказали.

– Командиры попрятались за ваши спины, неужели не видите?

Солдат невесело усмехнулся: толку-то, что видим.

– Уходи, сынок, – уговаривала женщина рядом уже другого милиционера. – Не бери грех на душу. Всю жизнь ведь потом вспоминать будешь. Этот позор спать тебе не даст. Уходи. Я укрою, а мать простит.

Солдат, не реагируя, отрешенно смотрел поверх голов.

– Ты же жизнь свою с насилия начинаешь, – не отступала женщина. – Дети тех, кто тебя послал бить собственный народ, в Америке учатся. Ты ведь уже взрослый, должен сам думать и все понимать.

– Да уйдите вы все ради Бога! – заорал, сорвавшись, тот. – Мы хоть на службе, а что вы здесь делаете? Идите по домам спать. Мы трое суток под дождем и не евши из-за вас.

– Не из-за нас, сынок, не из-за нас, – обрадовавшись голосу подопечного, как радуются ожившему больному, ласково и осторожно ответила агитаторша. – Мы на своей земле. Это вы с друзьями лучше подумайте, кто и зачем вас сюда прислал.

– Вперед!

Женщину оттеснили, но мужичок в шапке-«петушке», вцепившись пальцами в дыры щита, удержался около своего «землячка».

Все замечал, слышал и чувствовал Мишка. И предвидел неизбежный конец, когда солдаты или в самом деле бросят все к чертовой матери и уйдут куда глаза глядят, или заревут дико и примутся колотить всех, кто попадет под руку. В глубине души он желал первого, но случится, конечно, второе. Балашихинский «свинопас» дождется точки кипения у подчиненных и даст команду «фас». Обе стороны власти пошли ва-банк, и о каком-то джентльменстве речь идти не будет. Если сегодня – колючая проволока и водометы, то что тогда завтра? Или уже сегодня? На последнем инструктаже исподволь, намеками, но давали понять: если со стороны защитников БД или депутатов спровоцируется насилие или стрельба, то это даст право милиции и ОМОНу действовать более жестко и решительно.

Скорее всего такая установка «прокачивалась» на самых верхах, потому что это «если» повторялось столько раз и с таким неприкрытым желанием, что даже самые бестолковые могли понять: тот, кто умело поработает на эту идею, по крайней мере, будет замечен и всячески обласкан. Властям как воздух нужен оправдательный толчок, чтобы наконец-то покончить с собственным позором. Бессилием. Ситуацию для них может спасти только кровь. А имея на руках телевидение, радио, практически всю прессу, ими из Белого сделать Красно-кровавый дом – задание для первоклассников. И неважно, чья это была кровь и по чьей вине. Никто никогда не докопается до истины. Да и поздно потом будет копаться. В августе 91-го это получилось как нельзя кстати…

– Лакеи! Прихлебатели, – взорвалась криками толпа на левом фланге, и, глянув туда, Багрянцев увидел мелькающие в воздухе дубинки.

Неужели началось?

– На кого руку поднимаете? На собственный народ?

– Страшитесь, мы вам этого никогда не забудем и не простим.

– Это вы сегодня у власти. Но завтра уже на собственную задницу и сядете.

Напор от демонстрантов ослаб, солдаты пошли еще быстрее, словно и в самом деле торопясь закончить дело, уехать в казармы и спрятаться с головой под одеяло…

– Спокойнее, спокойнее, – удерживал свой взвод Мишка, мотаясь от края к краю цепи. – Взяли себя в руки, спокойнее.