Черные береты

– Волнуется, конечно. Сказал ей, что поехал к «Белому медведю» пересидеть ситуацию, чтобы не дергали после подачи рапорта, а тут…

– Может, в каком-нибудь кабинете связь все же работает, – сглаживая недавнюю неловкость, предположил майор.

В глазах Мишки тут же загорелась искра надежды. Она гасла, перебивалась сомнениями, но было видно, что Багрянцев теперь не успокоится, пока не проверит этот вариант.

– Я пройдусь по кабинетам, – извиняющимся тоном сказал он.

– Двушка-то хоть есть? – вновь подал голос Кот. Раньше Андрей как-то не замечал за ним привычки к подковыркам. Казалось, прилизанная кукла – она и есть кукла. А поди ж ты, мужик с юмором.

– Я звоню следующий, – поддержал шутливый настрой Андрей. Это было бы, конечно, невероятно здорово – позвонить Нине. Наверняка она обрадуется.

Мишка махнул на подначки рукой и выскользнул в коридор. По старой привычке Тарасевич вышел подстраховать следом, замыкая зрительную связь между ними троими. По коридору время от времени пробегали озабоченные офицеры, но Андрей даже не останавливал их, чтобы попытаться прояснить обстановку: наверняка они знали не больше него. Только однажды мешковатый на вид, страшно усталый капитан 2-го ранга, приглаживая на ходу растрепавшиеся потные волосы, сообщил:

– «Альфа» занимает первый этаж. Вроде не стреляет33.

Не успел моряк проскочить коридор, как из комнаты, в которую только что вошел Мишка, вырвался нестерпимо жаркий огненный шар. Потом только до Андрея дошел звук танкового выстрела и, уже отброшенный взрывной волной обратно в свой кабинет, понял страшное и непоправимое: Мишка остался в том огненном аду, который породил прямым попаданием термический снаряд. Потом видел, как Кот беззвучно и совсем не больно бьет его по щекам, чувствовал, как его куда-то тащат и пятки стучат по ступенькам лестниц. Пытался вырваться, чтобы вернуться к Мишке, вытащить его из огня, но сил хватало только на то, чтобы об этом подумать. Тогда, сделав громадное усилие, прошептал для майора, чтобы хотя бы он остановился:

– Мишка.

Кот что-то ответил, но звук его голоса не пробился сквозь зияющую пустоту в ушах. «Контузия», – спокойно, давно к чему-то подобному готовый, определил Тарасевич: так ставят себе диагноз хорошие врачи. Единственное, чего пока не понял: огонь, настигающий их по коридору – он настоящий или это просто осталась в глазах вспышка, поглотившая и растворившая Мишку? Как же теперь Рая? Не-ет, если суждено будет все-таки выбраться отсюда, он жизнь положит на то, чтобы найти того гада, который стрелял. И расскажет ему, кого и как он убивал. И даст один час, ровно час, чтобы застрелился. Офицерам нельзя жить с таким позором на душе34.

– Тихо, – прошептал вдруг Кот, и, странное дело, именно шепот расслышал первым Тарасевич.

С улицы раздался тонкий, пронзительный звук, и пока Андрей думал, что это опять его подводит слух, сквозь бетонные стены проник многократно усиленный динамиками голос «желтого Геббельса» – агитационной машины, выкрашенной в желтый цвет и несколько дней и ночей непрерывно ведшей, рассчитанную на депутатов и защитников Дома, пропаганду:

– Всем, находящимся в Белом доме, выходить с поднятыми руками и белыми флагами. Всем, кто сдается, выходить с поднятыми вверх руками и белыми флагами.

– Суки, – процедил Кот. – Даже здесь хотят унизить. Есть ли предел человеческой мерзости. Не-ет, они будут делать все, чтобы Руцкой и Хасбулатов застрелились. Нет человека – нет и проблемы. Закон мафии и товарища Сталина35. Ну, а что будем делать мы?

– Ты давай смотри сам, а мне выходить, все равно что добровольно идти в рижский Централ, – усмехнулся невеселому будущему Андрей. – Мне выходить нельзя. А с поднятыми руками тем более не стану этого делать.

– Значит, надо искать выход и уходить тайно, – Кот, видимо, соображал быстрее. – Поэтому давай все-таки спускаться вниз. Раз есть подземные коммуникации, надо просто найти туда вход. А насчет документов… Я обещал тебе однажды их?

– Было дело.

– Чуть-чуть не успел. – Майор вытащил зелененькую книжицу офицерского удостоверения. – Держи, печати есть, осталось только заполнить. На любое имя, хоть собственное.

– Спасибо, – искренне обрадовался Тарасевич, с удовольствием пролистывая чистые странички.

– Ну, оклемался немного? Идти сможешь?

Тарасевич прислушался к себе. Место пустоты, провала в голове начала заполнять ноющая, пульсирующая боль. К тому же что-то кололо и царапало грудь. Андрей покопался в кармане рубашки и среди бумажек нашел обгоревшую звездочку со своего берета. Как легко когда-то он сжег его, так легко сейчас Ельцин сжигает живьем своих противников…

Сравнение не понравилось, а аналогия с Ельциным вообще оказалась не к месту, и Тарасевич, отметая свои мысли, ответил на заданный майором вопрос:

– Дойду. Доползу. Только вот Мишка…

– Тогда пошли, – не стал разворачивать тему Мишкиной гибели Кот. Он – практик, у него – холодная голова…