Черные боги, красные сны (Сборник)

По словам этого полоумного коротышки, сказанным вылетавшим из его рта хриплым шепотом, когда-то давным-давно Марс был зеленой планетой. Глубокие моря омывали подножия покрытых пышной зеленью гор, и где-то между холмами раскинулся удивительный город — имя его неизвестно, никто его просто не помнит, оно забыто уже давно,— а в небе над городом, в том месте, где теперь лишь черное небо, сияла безымянная звезда — Исчезнувшая Планета. Жители города, должно быть, видели ту катастрофу, которая стерла с небесного свода планету-сестру. По словам коротышки, боги с Исчезнувшей Планеты перенеслись через пустоту космоса и поселились в том затерянном в горах славном городе, имени которого сегодня никто не помнит.

Но времена менялись, а с ними и все вокруг. Город состарился, состарились и боги, состарилась сама планета. И вот наконец произошла ужасная катастрофа. Земля под городом разверзлась, горы обрушились на него и навеки погребли его под своими обломками вместе со всеми жителями. Моря обмелели, плодородные почвы высохли, превратились в пыль, и вскоре время поглотило даже сами воспоминания о славном городе, в котором когда-то жили боги,— но здесь, как поведал им сиплым шепотом коротышка' боги и по сей день все еще обитают.

— Наверно, где-то тут те двое и нашли пещеру,— сказал Смит.

— Да, чуть левее, на том склоне, — указал рукой Ярол,— пойдем туда.

Щурясь, Ярол посмотрел на восходящее тусклое солнце.

— Солнце только что встало,— продолжил он.— Если все будет в порядке, вернемся до наступления сумерек.

Оставив самолет в укрытии, Смит и Ярол углубились в солончаки. Шли они быстро, жесткая трава хлестала их по коленям, разреженный воздух клубами пара вылетал из их разгоряченных ртов. Горный хребет поворачивал влево, отвесные склоны почти под прямым углом взлетали вверх, заканчиваясь неприступными и зловещими черными пиками. Существовал только один способ перебраться через эту непроходимую стену — по подземному ходу, откуда в ужасе бежали их незадачливые предшественники. А что ждет их в этом подземелье? Смит на всякий случай расстегнул кобуру с бластером.

Минут пятнадцать они шли по жесткой траве, сухая снежная пыль поднималась у них под ногами, колючий, солоноватый воздух наполнял холодом легкие. Наконец под нависшим выступом скалы они увидели едва заметный вход в пещеру.

Приятели нерешительно заглянули внутрь. Казалось, нога человека никогда не ступала по неровному полу этой пещеры. В глубоких щелях лежал сухой снег, дневной свет едва проникал в зловещую тьму тоннеля. Смит достал бластер, сделал глубокий вдох и нырнул в ледяную тьму. Ярол последовал за ним.

Им показалось, что привычный, живой мир остался там, снаружи, а они оказались в ледяном царстве где-то на границе с преисподней. Мороз беспощадно щипал их сквозь кожаные летные костюмы. Пройдя шагов двадцать, они остановились и вынули фонари. Через пару секунд два ярких луча прорезали темноту пещеры. Мрачное зрелище предстало перед ними: полное запустение — место это казалось мертвее самой смерти, ведь жизнь никогда не проникала сюда.

Так они шли сквозь ледяную тьму еще минут пятнадцать. Смит светил вниз, под ноги, а Ярол то водил лучом по стенам, то направлял его вдаль. Неровные стены и потолок да куски породы, валяющиеся под ногами, об которые они то и дело спотыкались,— и ни единого звука, кроме звука их шагов. Тьма, ледяной холод и мертвая тишина.

— Туман здесь какой-то, что ли,— заметил Ярол.

И действительно, яркие лучи фонариков потускнели... и вдруг погасли совсем; все погрузилось в кромешную тьму, словно кто-то накрыл приятелей огромным черным плащом.

Смит замер, напряженно вслушиваясь. Стояла полная тишина, не было слышно ни звука. Он прикоснулся к стеклу фонаря: оно было по-прежнему горячим и едва ощутимо вибрировало — значит, фонарь продолжал работать. Что-то непонятное, черное перекрыло свет... причем эта густая, вязкая чернота окутала не только все кругом, не только их тела, но и чувства. Словно кто-то накинул им на лица плотную ткань. Смит направил луч прямо себе в глаза, но в этой все поглотившей тьме не увидел ни проблеска, ни искорки света.