Чёрные дела ЗЧ ОУН

Куда больше, я выразил своё возмущение по поводу того, как можно было уже тогда не принять во внимание такого сигнала тревоги и в дальнейшем доверять Климишину организационные финансы, когда были шансы хотя бы в минимальной степени спасти их.

Но, несмотря на то что ревизия финансовых книг недвусмысленно утвердила, что правая рука Бандеры, финансовый референт ЗЧ ОУН Николай Климишин является расхитителем и вором, Бандера ограничился тем, что поручил ему передать пустую кассу ЗЧ ОУН в другие руки. Для меня было тогда и осталось до сих пор неразгаданной загадкой, почему Бандера, а с ним Тюшка Осип, Стецько и Ленкавский сознательно покрывали все эти преступления Климишина.

Они не прекратили его дальнейших махинаций, когда получили от меня сигнал тревоги. Потому что, даже воочию увидев пустоту в кассе ЗЧ ОУН и получив неопровержимые доказательства вины Климишина, взяли его под свою защиту и наградили, будто за заслуги, особым иммунитетом! Они, не то что не позволили привлечь его к ответственности, но и вручили ему тайный приказ о назначении его на пост члена местного Провода ЗЧ ОУН в США!

А член ЗЧ ОУН Матийцев, которому было поручено провести ревизию книг Климишина, доказал, что Климишин, чтобы затереть следы своих мошенничеств, вырвал целые карточки из финансовых каталогов, а другие записи забрызгал чернильными чёртиками так, что и сам чёрт не смог бы разобраться – какие суммы, когда и на что были выданы.

Правда, тогда Бандера и Тюшка приоткрыли мне краешек той загадки. Они меня посвятили в то, что привлечь Климишина к ответственности – это равнозначно тому, что пустить воду на мельницу оппозиции, которая сразу бы получила аргумент для компрометации самого Бандеры.

Их выводы не были лишены своеобразной логики.

Бандера раньше отобрал сокровище ОУН с помощью боёвки из рук Зенона Марцюка, когда тот поплёлся за Лебедем к оппозиции.

Когда Степан Бандера отобрал сокровище и в согласии со Стецько и Ленкавским передал Климишину, да ещё и допустил до того, что тот чуть ли не за десять месяцев продемонстрировал, как вместо золота, бриллиантов, долларов и миллионов марок можно в кассе оставить только длинные столбцы цифр в финансовых каталогах, при этом не выдав ни гроша по назначению, то, конечно, мог ли он – проводник ОУН, не представить себя рядом со своим протеже на скамье подсудимых?

Вот почему Бандера приказал мне строго держать язык за семью колодками, чтобы афера Климишина не стала сокрушительным оружием в руинах оппозиции против него самого, против Стецько, Ленкавского и провода ЗЧ ОУН.

Однако на сколько замков не замыкал бы Бандера мои уста, моя совесть не смогла замолчать такие преступления.

Моё возмущение было уже тогда доступно многим моим друзьям из ЗЧ ОУН. Оно, слившись с их, не меньшими возмущениями, могло уже тогда разлиться в бурный океан, который сумел бы затопить пожизненным позором не только преступников типа Климишина, но и всех тех, кто сознательно покрывал его и ему подобных.

            К сожалению, тогда этого не произошло. Не произошло из-за того, что я, как и мои друзья, находился ещё в плену веры в необходимость «краевой борьбы» и был глубоко убеждён, что Степан Бандера является символом той борьбы и поэтому не может стать объектом публичного почитания, даже заслуженного.

Возможно, что у многих друзей, с которыми я тогда поделился мыслями о преступлениях Климишина, не найдётся теперь мужества, чтобы подтвердить публично мои обвинения. Но я заранее радуюсь, что они (все без исключения) хотя бы сами перед своей совестью ещё раз признают, что то всё, что я сейчас довожу до публичного сведения, есть дословно то же, чем делился с ними тогда, когда ещё мы, одинаково обманутые, вместе, ослеплённо, шагали по следам Бандеры, Стецько и Ленкавского...

А вот другая ужасная иллюстрация финансовой «драмы» ОУН. Это было на том же тайном совещании трёх в Мюнхене весной 1948 года. Отчитывался Тюшка. Он как раз был вернулся из тайной миссии, с которой высылал его Бандера к одному из первых гитлеровских агентов, члену Провода украинских националистов, правой руки Евгения Коновальца, духовного вдохновителя Бандеры в первом расколе ОУН – Рику Ярому. Незадолго до того он счастливо перекочевал из советской в английскую зону Австрии. Прекрасно зная, что украинский народ имеет право привлечь его к ответственности Рико Ярый сбежал из своего замка в Глогнице под Веной. Этот замок, как и имение в окрестностях Берлина – Фалькензе (у автора пишется как слитное название, в действительности отдельный город в 26 километрах от столицы – примечание переводчика), он приобрёл за украденные в ОУН деньги из так называемого «освободительного фонда».

Однако Рико Ярый притворялся чуть ли не нищим, который с голой душой едва вырвался из-за «железного занавеса».