Черные деньги

— Его ранили в живот. Боюсь, что у него сильное внутреннее кровоизлияние.

— Когда?

— Час или около того. Я точно не знаю. Хозяева, сдавшие дом в аренду, не оставили часов. Я дремала, мы не спали почти всю ночь. Кто-то позвонил в дверь. Муж открыл. Я услышала выстрел и побежала вниз и увидела его сидящим на полу.

Она посмотрела на свои ноги. Вокруг них на паркете виднелись ржавые пятна, похожие на высыхающую кровь.

— Вы видели, кто стрелял?

— Фактически не видела, слышала, как уезжала машина. Мой муж, — она повторяла эти слова, будто они могли помочь ему и ей сохранить то, что у них было.

Вмешался Сильвестр:

— Мы не можем заставлять ее стоять здесь, получается, что мы ее допрашиваем. Один из нас должен вызвать полицию.

— Ее следовало бы вызвать прежде, чем вы выехали из клиники.

Джинни подумала, что я ее в чем-то обвиняю.

— Мой муж не позволил бы мне этого. Он сказал, что это будет означать конец всему.

Ее тяжелый взгляд метался из стороны в сторону, будто конец всему для нее уже наступил.

Сильвестр успокаивал ее, обнимая за плечи. Мягко и нежно он ввел ее в комнату. Я зашел к соседям. Статный, похожий на администратора мужчина в черном свитере из шерсти апака стоял на лужайке перед домом. Он выглядел беспомощно и растерянно. У него было другое владение на Сабадо-авеню, а этот дом они приобрели для спокойной жизни.

— Что вам нужно?

— Разрешите воспользоваться вашим телефоном. Была стрельба!

— Из-за этого поднялся шум?

— Вы слышали выстрел?

— Я и не подумал, что это выстрел, я принял его за выхлоп.

— Вы видели машину?

— Я видел отъезжающий «роллс-ройс», а может быть, «бентли». Но спустя некоторое время.

От него не было проку. Я попросил показать, где телефон. Через заднюю дверь он ввел меня на кухню. Это была одна из тех кухонь космического века, сверкающих металлом и контрольными панелями, готовых отправиться на лунную орбиту. Человек показал мне телефон и ушел из кухни, чтобы избежать новых осложнений для себя.

Через несколько минут прибыла патрульная машина, а следом за ней машина капитана Перлберга, занимающегося расследованием убийств. Немного спустя мы нашли «бентли» Мартеля. Она отъехала недалеко. Ее сверкающий передок воткнулся в охранительную ограду в конце Сабадо-авеню. За оградой пустырь склоном спускался к краю обрыва, за которым открывался Тихий океан.

Мотор «бентли» все еще работал. Мартель уткнулся подбородком в руль. Мертвые глаза на желтом лице смотрели в бесконечную голубизну неба. Перлберг и я, мы знали друг друга раньше. Он и его люди сделали быстрый обыск, попытались найти мартелевскую сотню тысяч, но не нашли и следов их ни в машине, ни в доме. Тот, кто убил Мартеля, забрал и его деньги.

К этому времени Джинни стало немного лучше, и Сильвестр дал Перлбергу разрешение ее допросить. Он и я сели в гостиной вместе с ними и записали весь разговор.

Джинни и Мартель поженились в Беверли-Хиллз в прошлую субботу. Их зарегистрировал местный судья. В тот же день он арендовал этот дом, полностью обставленный. Она не знала, кто официальный владелец.

Нет, она не знает, кто стрелял в ее мужа. Он дремала, когда это произошло. Когда она сбежала вниз, все было кончено.

— Но ваш муж был жив, — сказал Перлберг. — Что он сказал?

— Ничего.

— Но он должен был что-то сказать.

— Только то, что я не должна никого вызывать, — сказала она. — Еще он сказал, что рана несерьезная. Я поняла, что это не так, уже позднее. — Как позднее?

— Я не знаю. Я была так расстроенна, и у нас не было часов. Я сидела и смотрела на него и увидела как жизнь уходит с его лица. Он не говорил со мной. Казалось, что он подвергся глубокому унижению. Когда я окончательно поняла, что он плох, я пошла к соседям и позвонила доктору Сильвестру. — Она кивнула в сторону сидящего рядом с ней доктора.

— Почему вы не вызвали местного доктора?

— Я никого здесь не знаю.

— Почему не позвонили нам? — спросил Перлберг. — Я боялась. Мой муж сказал, что для него это будет концом.

— Что он имел в виду?

— Я не знаю, но я боялась. Когда я позвонила, он тут же уехал.

Она закрыла лицо руками. Сильвестр убедил капитана закончить допрос и отпустить Джинни. Люди Перлберга сделали несколько снимков и соскребли кровь с паркета. Джинни осталась в большом гулком доме, а мы вместе с ней. Она сказала, что хотела бы поехать домой к матери. Сильвестр сообщил ей о смерти матери. Казалось, она не поняла, потому что промолчала.

Я вызвался собрать некоторые ее вещи. Пока Сильвестр успокаивал ее в гостиной, я вошел в большую спальню на втором этаже. Кровать, являющаяся центром всего, была круглой, около девяти футов в диаметре. Я уже насмотрелся на эти королевских размеров кровати, похожие на алтари старых Богов. Кровать была не прибрана, и мятые простыни говорили о том, что здесь занимались любовью.